Форум » Общие вопросы по генеалогии Поволжских немцев » Краткий курс по истории Поволжских немцев 1762-1990-е гг. » Ответить
Краткий курс по истории Поволжских немцев 1762-1990-е гг.
Ditler: В данной теме отражены все ключевые моменты жизни Поволжских немцев, начиная с первых переселенцев до нашего времени. Использованные материалы: Герман А.А., Плеве И.Р. Немцы Поволжья: Краткий исторический очерк. Учебное пособие. – Саратов: Издательство Саратовского университета, 2002. 144 с. Опубликовано по материалам сайта http://www.sarrest.ru/tourism/ns/index.html
Ответов - 29, стр:
1 2 All
Ditler: ОБРАЗОВАНИЕ КОЛОНИЙ Саратовское поволжье Одной из важнейших особенностей развития российского государства с момента его возникновения и вплоть до начала XX в. являлось постоянное расширение территории. Владения России постепенно расширялись на восток и юг. Вновь присоединявшиеся земли были малонаселенны. Как правило, коренные жители вновь присоединяемых земель были кочевни-ками, и потому постоянной и актуальной проблемой российских государей стала проблема культурного освоения этих земель. Требовались «колони-заторы, которые поселившись там, водворили бы в новом крае гражданст-венность и сделали его безопасным и для государства полезным», то есть культурные земледельцы, которым по силам было бы освоить пустующие земли и цивилизовать их. Для этой цели в России не хватало людей, так как крестьянское население России было крепостным и лишено свободы выбора места жительства. Поэтому русское правительство было вынуждено прибегнуть к иностранной колонизации. К середине XVIII века Среднее Поволжье, со своей столицей Саратовом, представляло собой пустынные, почти не заселенные земли, бывшие местом разгула «воровских» людей, то есть разбойников, грабивших проходившие по Волге купеческие суда. В то время как по правую сторону Волги бродили разбойники, на луговой стороне, в столь же диких степях обитали кочующие киргиз-кайсаки и калмыки, которые хотя и числились русскими подданными, но так же беспрепятственно, из-за нехватки сил у государства, разоряли и грабили все, что попадало под руку. Еще в 1732 г. императрица Анна Ивановна издала указ о строительстве новой сторожевой линии по Волге между Царицыном и Камышином. Для этой цели сюда было переселено свыше одной тыс. семей украинцев и донских казаков, создавших Волжское казачье войско. Однако этих людей для культурного развития края было далеко недостаточно. Кроме того, многие из них оказались плохими земледельцами. Успешные колонизационные мероприятия, проведенные в Пруссии, Австрии и Северной Америке, склоняли и русских государственных деятелей к мысли о заселении пустынных и беспокойных местностей иностранцами. Поэтому еще в царствование Елизаветы Петровны были выработаны общие положения для призыва колонистов. Однако реально осуществить этот план смогла лишь Екатерина II. Саратовское Поволжье стало одним из основных мест, куда планировалось селить колонистов. Агитируя иностранцев на переезд в Российскую империю, государственные и частные вербовщики говорили людям, что на Волге их ожидают «райские кущи», что там здоровый климат и плодородная почва, которая «уподобляется земле теплых провинций Франции», реки изобилуют рыбой, можно выращивать любые злаки и овощи и даже создавать виноградники. На самом же деле пришельцев из Европы, привыкших к мягкому климату, теплой и почти бесснежной зиме, в Поволжье ожидали суровые испытания. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим физико-географическую характеристику территорий, которые были определены под заселение ино-странцам. Рассматриваемые территории располагались и располагаются поныне в двух основных ландшафтных зонах: лесостепной и степной. Для местности в целом характерна общая равнинность рельефа, однако при этом рельеф далеко не однообразен. Наиболее крупные ландшафтные районы с их ин-дивидуальными особенностями: Приволжская возвышенность, Окско-Донская низменность, долина Волги, Сыртовая равнина Заволжья. Приволжская возвышенность расположена вдоль правого берега Волги. Восточный склон се, обращенный к Волге, высокий и крутой, интенсивно расчленен эрозионной сетью. Противоположный западный склон возвы-шенности более низкий и пологий. Постепенно снижаясь, он почти неза-метно переходит в Окско-Донскую низменность. Расчлененность его зна-чительно слабее, а эрозионная сеть здесь имеет более мягкие очертания. Приволжская возвышенность расчленена речными долинами, принад-лежащими бассейну реки Медведицы и правобережным притокам Волги. Кроме речных долин на Приволжской возвышенности развиты многочис-ленные балки, что вместе с оврагами создает ее своеобразный неповтори-мый овражно-балочный тип поверхности. Окско-Донская низменность расположена к западу от Приволжской воз-вышенности и охватывает бассейны рек Хопер, Терса и правых притоков Медведицы. Поверхность ее представляет собой плоскую или слабо всхолмленную равнину с общим небольшим уклоном с севера на юг. Реки, а также многочисленные балки, разделяют поверхность низменности на отдельные, преимущественно плоские междуречные пространства. Сыртовая равнина Заволжья отличается сравнительно спокойными мягкими очертаниями. Характерными элементами рельефа равнины являются обширные водораздельные массивы - сырты. Расчлененность поверхности речной и овражно-балочной сетью довольно значительная, но глубина вреза относительно невелика. Характерные особенности климата Саратовского Поволжья - континентальность, засушливость, большая изменчивость от года к году - определяются расположением его в зоне континентального климата, умеренных широт и влиянием солнечной радиации, подстилающей поверхности и связанной с ними атмосферной циркуляцией. Засушливые годы повторяются в среднем через два года. В левобережье континентальность климата, засушливость и дефицит осадков выражены намного ярче. В долинах малых рек и у подножья главного уступа восточного склона Приволжской возвышенности, в волжской пойме в период поселения ко-лонистов имелись отдельные благоприятные микроклиматические зоны. Для Саратовского Поволжья характерны достаточно морозные зимы. Средняя температура зимних месяцев колеблется от -10 градусов в правобережье до -14 градусов в Заволжье. Нередки морозы 30-35 градусов. А в отдельные зимы температура переваливала и за -40 градусов. В то же время бывают и оттепели. В связи с этим наблюдаются большие колебания температуры. Нередки снежные зимы, когда высота снежного покрова превышает 50 см. Часты метели. При метелях скорость ветра может достигать больших значений. Лето длится в среднем 4,5 месяца. В это время года средняя температура колеблется от +21 до +24 градусов. Как правило, погода сухая малооблач-ная. Часто с конца июня и до середины августа наблюдается сильная про-должительная жара, когда температура не опускается ниже +30 градусов. В левобережье нередки суховеи, достигающие большой силы. Летние осадки довольно неравномерны как во времени, так и в пространственном распре-делении. В среднем за три летних месяца в правобережье выпадает до 160 мм осадков, а иногда и больше. В долине Волги выпадает 110-130 мм, в Заволжье 90-100 мм. Дожди часто имеют ливневый характер, и месячное количество осадков может складываться из одного-двух дождей. При ливнях происходит большой поверхностный сток, когда смывается плодородный поверхностный слой, растут овраги. Основу гидрографии Саратовского Поволжья составляет Волга и ее притоки. Ширина Волжской долины колеблется от 2-3 до 30-35 км. Правый берег, как правило, высокий, нередко крутой. Левый берег низкий, пологий. В рассматриваемый нами период - местами заболоченный с большим количеством проток и стариц, с множеством островов. В весеннее полово-дье значительные территории левобережья подвергались затоплению. Другие реки Саратовского Поволжья, также типично равнинные, текут в хорошо разработанных руслах, в основном с севера на юг. Водосбор их невелик из-за небольшого количества осадков и большого испарения в летнее время. Поэтому важную роль в питании рек играют зимние осадки. Быстрое таяние снега весной вызывает бурный, часто разрушительный па-водок. Зимой все реки замерзают и питание осуществляется только грун-товыми водами. Для рек Заволжья в жаркое лето характерно значительное высыхание и как следствие - существенное уменьшение водного потока. Для Правобережья в основном характерны черноземные почвы с высоким естественным плодородием. В лесостепной зоне отдельными массивами разбросаны серые лесные почвы. В южной части правобережья залегают каштановые почвы. В основе почв речных долин лежит аллювиальный материал. В левобережье также основной вид почвы - чернозем. Сплошным массивом на юг от реки Иргиз и до параллели г. Новоузенска залегают каштановые почвы, южнее - солонцы и почвы солонцового типа. В середине XVIII - начале XX вв. на территории Саратовского Поволжья значительное место (в правобережье) занимали различные типы лесов, в основном широколиственные. Естественная граница лесов проходила примерно по линии Балашов - Петровск - Вольск. В степях южнее этой границы на склонах балок и оврагов произрастали и произрастают леса, основной древесной породой которых является дуб. Имелись леса в поймах рек. Значительные лесные массивы располагались в пойме Волги. Ле-вобережье представляло и до сегодняшнего дня представляет собой степ-ную зону, с довольно скудной растительностью. В описываемое нами время животный мир Саратовского Поволжья был богат и разнообразен. Наиболее распространены были заяц, лиса, волк, речной бобер, олень, лось, кабан, сурок, суслик, журавль, тетерев-косач, глухарь, орел, ястреб и др. В Заволжье в большом количестве обитали сайгаки, дрофы, стрепеты и др. В реках и других водоемов водилось до 50 видов рыб, в том числе осетровые (осетр, севрюга, стерлядь и др.), сом, щука. сазан и т. д. В целом оценивая природно-климатические условия Саратовского Поволжья как среды обитания европейских переселенцев, можно отметить, что кое в чем они были схожи с местом прежнего обитания переселенцев, однако в большей своей части существенно отличались в худшую сторону как более суровые и непредсказуемые. И самое главное, пожалуй, заключалось в том, что основной вид занятий пришельцев из Европы - земледелие - в условиях Поволжья могло иметь только рискованный характер и всецело зависело от капризов погоды. Это наложило в последующем существенный отпечаток на характер и условия жизни колонистов, сформировало совершенно новые традиции хозяйствования и образа жизни.
Ditler: Екатерина II и её манифесты Екатерина Вторая, пришедшая к власти в июне 1762 г., уже 4 декабря 1762 г. подписала Манифест «О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу». Данным Манифестом Екатерина декларировала присоединение России к популярной в то время в Европе политике увеличения численности населения страны за счет привлечения иностранцев и амнистировала подданных России, покинувших родину при прежнем правлении. Органичным продолжением Манифеста от 4 декабря 1762 г. стал Манифест о привилегиях от 22 июля 1763 года . Документ условно можно разделить на две части: в первой (параграфы 1-5) объяснялся механизм приезда в Россию, а во второй (параграфы 6-10) - льготы и привилегии колонистам, даруемые императрицей. Желавшим приехать в Россию в качестве колонистов достаточно было, по условиям Манифеста, доехать до первого пограничного города и явиться к губернатору или к городскому начальнику. В случае отсутствия у ко-лонистов денег на проезд им следовало обращаться к русским дипломатам или их резидентам, которые обязывались обеспечить отправку колонистов с предоставлением им денег на путевые расходы. Главной среди всех льгот и привилегий была свобода вероисповедания. Но она была предоставлена колонистам так, чтобы не ущемлять интересы православной церкви. Строительство храмов и содержание необходимого количества патеров и пасторов разрешалось только в тех местах, где иностранцы селились коло-ниями, т.е. преимущественно одной веры. Прибывшие в Россию переселенцы освобождались от «всяких налогов и тягостей» на разные сроки. На 30 лет - иностранцы, селившиеся колониями на землях, обозначенных в реестре как свободные для поселения. На 10 лет получали налоговые и другие льготы колонисты, поселившиеся в губернских и провинциальных городах, с предоставлением им на полгода бесплатных квартир. И только на 5 лет - иностранцы, пожелавшие остаться в Петербурге, Москве и в близлежащих к ним городах Лифляндии, Эстляндии и Финляндии. Манифест 1763 г. обещал беспроцентную ссуду на десять лет на строи-тельство домов, закупку продовольствия до первого урожая, скота, сель-скохозяйственного инвентаря и инструментов для ремесленников. Кроме того, разрешалось полное самоуправление в колониях, без вмешательства в организацию внутренней жизни поселений со стороны государственных чиновников. Были определены таможенные льготы для колонистов. Любой приезжавший на постоянное жительство в Россию иностранец мог ввозить беспошлинно любое количество товара для собственного пользования. Для продажи на российском рынке колонисты могли провести беспошлинно различного товара на большую по тем временам сумму в 300 руб., при условии, что они проживут в России не менее десяти лет. Прибывавшие в Россию колонисты, в соответствии с Манифестом, бесплатно доставлялись до места поселения. На время этого путешествия выдавались кормовые деньги за счет казны. Одновременно с изданием Манифеста, было принято решение о создании Канцелярии опекунства иностранных. Президентом Канцелярии был назначен генерал-адъютант и камергер граф Григорий Орлов, а вице-президентом - Василий Баскаков. Обязанности Канцелярии были определены специальной инструкцией. Главная задача Канцелярии заключалась в том, чтобы всесторонне забо-титься о приезжавших иностранцах, способствовать своими действиями созданию благоприятного мнения о России, что привело бы, в свою очередь, к увеличению притока колонистов. В задачу этого органа управления иностранными переселенцами входило составление подробных планов с описанием удобных к поселению свободных земель и на основе этих планов определение мест под организацию колоний но числу семей, а также учет привезенных иностранцами товаров. Она напрямую была подотчетна в своих действиях самой Екатерине Второй.
Ditler: Вербовка колонистов в Россию После издания манифестов 1762 и 1763 гг., правительство приступило к разработке механизма агитации, сбора и отправки желающих ехать в Рос-сию. Необходима была серьезная разъяснительная работа, чтобы каждый, решивший ехать в русские земли, хорошо представлял, зачем он туда от-правляется, и в каком статусе там будет жить. Было решено организовать устную агитацию в первую очередь среди крестьянства. Для этой цели в мае 1765 г. были учреждены должности ко-миссаров в Ульме и Франкфурте-на-Майне. Они должны были осуществлять набор и отправку колонистов в Любек. Комиссаром в Ульме был назначен житель города Аугсбурга Карл Фридрих Мейкснер, а во Франкфурте-на-Майне - Иоганн Фациус. Русским дипломатам было дано задание распространить Манифеты по Европе. Предусматривалось напечатать эти документы и в местных газетах, и отдельными экземплярами. Русский посол в Регенсбурге Смолин разработал специальную инструкцию, определявшую обязанности комиссаров и правила их поведения. Одним из главных требований было не обещать больше, чем определено в Манифесте. Колонистом мог стать только тот крестьянин или горожанин, кто получал от сельского общества отпускные документы. Сборные пункты для колонистов были определены на пересечении основных дорог. Такие пункты появились в Регенсбурге, в Ульме, во Франкфурте-на-Майне, в Фюрте под Нюренбергом, в Фридберге, Бюдингене, во Фрайбурге у Брайсгау, в Грюнсбурге под Ульмом, в Люнебурге, в Росслау, в Гамбурге, Данциге и некоторых других местах. Но они существовали не постоянно и не все одновременно. По мере нарастания противодействия набору колонистов в отдельных государствах их деятельность сворачивалась или переносилась в другие города. Вербовкой и отправкой колонистов в Россию занимались не только го-сударственные служащие, но и частные предприниматели, или, как тогда говорили, вызыватели. Юридическими лицами, получившими право набирать колонистов, организовывать в России частные поселения, управлять ими и брать часть доходов в свою пользу, стали де Боффе, ле Руа и де Борегард. Использование частных предпринимателей-вызывателей создало для российского руководства больше проблем, чем выгод. Вызывателям была предоставлена полная свобода действий по набору колонистов. Заключив договор непосредственно с Канцелярией опекунства, они фактически в своих действиях по вербовке переселенцев выходили из-под контроля рус-ских дипломатов. Им не было дела до нравственных качеств вербуемых и их пригодности к труду. Главным было стремление набрать как можно больше колонистов и заработать побольше денег. С осени 1763 и до середины 1765 гг. серьезных противодействий русской колонизационной политике не наблюдалось. Но как только активно заработали вызыватели, и особенно Борегард, ситуация резко изменилась. Вызывательские комиссары и агитаторы игнорировали получение официальных разрешений местных властей на эмиграцию, тайно вывозили колонистов на сборные пункты. Ряды вызывательских колонистов быстро пополнились людьми, задолжавшими большие суммы своим сеньорам или односельчанам. Ответной реакцией на действия вызывателей стало недовольство коло-низационными мероприятиями России, а затем и запрет на выезд колонистов из все большего числа государств. Первым громким делом стало изгнание в 1766 г. из Франкфурта-на-Майне комиссара Фациуса. Франкфуртские власти поддержали правительство Ганновера, Майнца и Ганау. На юге центром антирусских настроений стали курфюрст Баварский и архиепископ Зальцбургский. Познее к ним присоединились курфюрства Трирское, Пфальцское, Вормсское и др. Даже князь Ангальт-Цербстский, ранее охотно предоставлявший город Росслау для сборного пункта русских колонистов, внезапно отказал в этом. После многочисленных упреков со стороны большинства германских государств, граф Изеибургский запретил иметь в Бюдингене сборное место колонистов я предписал немедленно выслать уже набранных людей. В сложившейся ситуации для России оставался только один выход -временно прекратить все колонизационные мероприятия. 15 мая И. Смолин без согласования с Петербургом распорядился прекратить отправку колонистов в Россию. В ноябре 1766 г. в заграничных газетах были напе-чатаны объявления о полном прекращении вызова колонистов. Русскому правительству предстояло определить наиболее удобные и выгодные пути отправки переселенцев в Россию и далее - к месту поселения. Наиболее выгодным был морской путь. В конце сентября 1763 г. было предложено осуществлять отправку колонистов морем через Любек. В феврале 1764 г. была создана специальная структура для отправки колонистов в Россию, которую возглавил любскский купец Кристоф Генрих Шмидт. Помимо Любека, портом отправки колонистов был Данциг. Но поток колонистов из Данцига был невелик. В ожидании отправки в Россию колонисты жили на квартирах у ремес-ленников и мелких торговцев в Любеке и расположенном по соседству го-родке Травемюнде. Когда приток колонистов несколько увеличился, были арендованы дополнительные площади в черте города - Вульфовские склады и склады в районе Гольштинского моста, а в 1766 г. были построены 3 барака на 450 мест каждый. По дороге на Травемюнде были построены ба-раки еще на 1400 человек. Для транспортировки колонистов использовались торговые корабли Любека, Киля и Нейштадта. При содействии графа Воронцова были арендованы два крупных английских фрегата, которые перевезли более 4 тысяч человека. Значительную помощь оказали небольшие российские военные суда, на которых были вывезены 3076 колонистов. Всего с 1763 по 1766 гг. в Россию было перевезено более 30 000 человек. Вызыватели смогли сагитировать и направить в Россию 14 960 человек, что составило половину общей численности прибывших в Россию колонистов, или 56% поселенных в районе Саратова. Большинство иностранцев прибывало морем в Кронштадт. Колонисты, прибывшие в Россию в 1763 г., расселялись в самом Петербурге. Но от этого пришлось вскоре отказаться. Приезжавший контингент иностранцев становился все более многочисленным и достаточно беспокойным, а пото-му решили временно размещать их в пригороде столицы, в Ораниенбауме, где был создан пункт их временного расквартирования. Здесь они находились в среднем 1-2 месяца. За это время колонисты приобретали для длительного путешествия на Волгу зимнюю одежду и необходимые в дороге предметы домашнего обихода. В Ораниенбауме колонистов знакомили с российскими законами и тра-дициями, а затем они принимали присягу на верность русской короне, так называемое клятвенное обещание, текст которого был утвержден графом Орловым 3 августа 1763 года.
Ditler: Доставка колонистов в Поволжье Первая группа колонистов из более чем двадцати семей, изъявила желание ехать в Астрахань. В конце августа они были отправлены сухопутным маршрутом из Петербурга через Москву, Пензу, Саратов в Астрахань. 27 октября 1763 г. они прибыли на место поселения. Отправка большой группы колонистов сухопутным маршрутом оказалась довольно разорительным для государственной казны делом. Оказалось, что группы более 50 человек выгоднее отправлять водным путем. Для транспортировки колонистов по Волге Канцелярия на конкурсной основе заключала специальные договоры с мещанами, купцами и др., ко-торые брали на себя обязательства по доставке иностранцев в Саратов. К речным судам, предлагаемым для перевозки колонистов - а это в основном были барки и полубарки - предъявлялись жесткие требования. Они обору-довались в соответствии с определенными медицинскими нормами. Полу-барка, например, должна была быть в длину от 10 до 12 саженей. В корме предусматривалась каюта для офицера, а в носу - для солдат. Для приго-товления пищи оборудовался очаг в 1,5 аршина. В середине сооружались нары «из добрых досок». С каждого борта - по одному окну для света. В движении судов твердого графика не предусматривалось. Остановки и стоянки можно было делать по мере усталости колонистов, но не более 3 суток на одном месте. Пути движения зависели от того, в каком городе верховьев Волги нахо-дились транспортные средства подрядчиков, поэтому, в течение одного года использовались различные маршруты. В июне 1764 г. колонисты от-правлялись от Санкт-Петербурга на буерах и нанятых лодках до Невского монастыря на Ладоге. От Ладоги до Тихвина на подводах, затем по реке Сомина до Рыбинска, а оттуда по Волге до Саратова. Был и другой маршрут. Через Петербург, по Неве, Ладожскому каналу и Волхову в Новгород. Оттуда по р. Мете на Вышний Волочек, а далее на подводах до Торжка. Затем по Тверце в Тверь и далее по Волге в Саратов. Отправлявшимся из Ораниенбаума в Саратов в 1765 г. и всем, кто выезжал в 1766 г., приходилось зимовать в дороге, во многих населенных пунктах вдоль Волги. Это был продуманный и хорошо спланированный шаг. Держать колонистов долгое время в Ораниенбауме или тем более оставлять на зимовку не представлялось возможным. Если из Ораниенбаума первые группы отправляли в июне, то в Саратов они могли прибыть не раньше сентября. Распределять и отправлять колонистов в колонии в зимнее время было просто бесчеловечно. Там, в лучшем случае, имелись только что построенные и еще не всегда оборудованные для нормального проживания дома. Поэтому было удобнее принимать колонистов партиями в течение всего весенне-летнего сезона. По этой причине из Петербурга колонистов отправляли поэтапно, отдельными партиями, так, чтобы на зимовку они останавливались в различных местах от Твери до Самары. И с весны иностранные поселенцы начинали прибывать в Саратов. Колонисты прибывали группами в течение всего лета. Переезд из Петербурга в Саратов стал тяжелым испытанием для новых граждан России. Непривычные климатические условия, холодные и снежные зимы привели к высокой смертности среди колонистов. Из 26 676 человек, отправленных для поселения в район Саратова, в дороге умерли 3293 колониста, что составило почти 12,5% от общей численности. Несмотря на определенные сбои и просчеты эту часть колонизационных мероприятий можно считать вполне успешно выполненной.
Ditler: Создание колоний на Волге Прибывших на Волгу колонистов селили округами. Каждый округ в диаметре был не менее 60 и не более 70 верст, и в нем должны были жить до тысячи семейств. И сами округа создавались по религиозному принципу, чтобы избежать «всякую вражду и ненависть, случающиеся обыкновенно между разноверцами, от излишней ревности к вере». На каждую семью, независимо от ее численности, планировалось выделить 30 десятин удобной земли, в том числе 15 десятин пашенной земли, 5 десятин сенокосной, 5 десятин леса и 5 десятин на «усадебную, огуменную и огородную землю». В действительности каждая семья получила приблизительно 36,2-36,3 десятины удобной для использования земли. Всего во владении у колонистов на начало 70-х гг. XVIII в. находилось 368 084 десятины. Был разработан и стал осуществляться типовой план закройки колоний. Дома-пятистенки, рубленные в угол, строились на две семьи. Каждая квар-тира была размером 6 на 10 метров. Во дворе, размером 25 на 35 метров, рядом с домом располагались сараи, а в глубине находились конюшня и амбар. Дома располагались вдоль главной улицы шириной 30-32 метра. Главную улицу пересекали небольшие поперечные шириной 6 метров. В центре колонии, на пересечении главной улицы широкой (30 метров) поперечной. планировалось сооружение церкви, школы или других общественных зданий. Одним из главных условий застройки было наличие водных источников - рек, родников. Несмотря на различные проблемы, возникавшие в процессе строительства, к концу 1767 г. на 6229 семей было построено 3453 дома, и в течение следующего года - еще 998 домов. Проблемы с жильем касались в первую очередь вызывательских колонистов. Острая нехватка жилья для колонистов вызывателя Борегарда привела к задержке в образовании группы колоний по реке Малый Караман. Первоначально каждой создаваемой колонии давали порядковый номер. Сами колонисты при отсутствии официальных названий стали использовать в названиях фамилии форштегеров. Правительственным Указом от 26 февраля 1768 г. за колониями были официально закреплены русские названия, которые использовались в офи-циальных документах, вплоть до создания немецкой автономии на Волге. Все реки и речушки, овраги и другие характерные признаки местности были воспроизведены в русских названиях немецких колоний. Исключением из общего правила стали колонии вызывателя Борегарда, которому Контора позволила самому решать этот вопрос. Он постарался широко использовать в названиях имена близких ему людей, высокопо-ставленных особ и государственных чиновников, от которых в той или иной мере зависел. Восемь северных колоний повторили названия швейцарских кантонов. Борегард рассчитывал организовать управление создаваемыми колониями по швейцарскому образцу. Но этот, как и некоторые другие проекты, ему так и не удалось осуществить. Разнообразным был профессиональный состав прибывших в Поволжье колонистов - около 150 различных профессий. Более половины прибывших колонистов (приблизительно 55-57%) были крестьянами. Более 40% колонистов имели другие специальности. В конфессиональном плане колонисты принадлежали к трем крупным конфессиональным группам: лютеране, католики и реформаты. Наибольшую по численности группу составляли лютеране - более 4000 семей, около 2,5 тыс. семей - католики и 1250 семей - реформаты. Кроме того, были семьи смешанного вероисповедания. Среди первых поселенцев было 11 семей православного вероисповедания, поселенных в колонии Елшанка. Они составили треть населения этой колонии. Ссуда на организацию хозяйственной жизни выдавалась колонистам деньгами и сельхозинвентарем. Но ее размеры не были закреплены зако-нодательно, поэтому они изменялись в зависимости от ситуации. Для по-селившихся в первые колонии летом и осенью 1764 г. денежная ссуда со-ставляла огромную по тем времена сумму - более 200 руб. на семью. Для сравнения: лошадь стоила 9 рублей. Для тех, кто прибывал на Волгу в конце 1764 г., 1765-1766 гг., ссуда на хозяйственные нужды была меньшей, но все равно оставалась значительной - 150 руб. Сокращение денежных ссуд было вызвано тем, что значительные суммы, выдаваемые колонистам, использовались не всегда рационально. С образованием в Саратове Конторы опекунства иностранных 19 мая 1766 г. самая большая ссуда, за исключением денег, выделенных на строительство домов и хозяйственных помещений, была определена в 100 рублей. С мая 1767 г. размер суды сократился до 25 руб., а для прибывших в конце августа и сентябре этого года составила только 15 рублей. Всего за время поселения, т.е. с 1764 по 1767 гг., колонисты получили в качестве денежных ссуд более 300 тыс. рублей. В 1767 г. проводилась централизованная закупка всего необходимого для организации быта и хозяйственной деятельности иностранных поселенцев инвентаря. Это было вызвано тем, что приезд огромного числа колонистов (в 1767 г. прибыло приблизительно 15 тыс. человек) привел бы к резкому возрастанию цен на живой и мертвый сельхозинвентарь в районе Саратова. Самостоятельная закупка в 1767-1768 гг. значительно увеличила бы и без того огромный колонистский долг государству. Поэтому для прибывших на Волгу в 1767 г. колонистов теперь централизованно закупали не только сельхозинвентарь, но и предметы домашнего обихода. С прибытием в Саратов, а затем и в колонию каждый колонист продолжал получать кормовые (суточные) деньги из расчета 15 коп. в день на мужчину, 10 коп. на женщину, на детей от 2 до 15 лет - по 6 коп., менее двух лет - 2 коп. до первого урожая. Так как основная масса поселенцев прибывала на места поселения в летнее время, то кормовые деньги они получали в течение года. Таким образом, колонистам была оказана помощь в организации хозяй-ственной деятельности. Каждая семья получила возможность начать жизнь на новом месте при финансовой поддержке государства. Как уже отмечалось, управление колониями осуществляла учрежденная в 1763 г. в Петербурге Канцелярия опекунства иностранных. Начавшееся в 1764 г. заселение отведенных под колонизацию земель достаточно быстро убедило Канцелярию в необходимости иметь свой ис-полнительный орган в Поволжье. В 1766 г. была создана в Саратове Контора опекунства иностранных. Ключевым звеном в конторской структуре являлось Присутствие, возглавляемое главным судьей или главноприсутствующим. В Присутствие на протяжении существования Конторы входило от 1 до 3 членов. Решения Конторы носили коллегиальный характер, но могли приниматься и в отсутствие главного судьи и даже при наличии только одного члена Присутствия. Двухгодичная практика управления колонистами вызвала потребность в создании промежуточного между Конторой и колонистами управленческого звена в лице окружных комиссаров («крейскомиссаров»). Утверждение в должности комиссара, как и их увольнение, находилось исключительно в компетенции Канцелярии в Петербурге. Подбор комиссаров только из военнослужащих имел отрицательные по-следствия, так как в управлении колониями они часто использовали ко-мандные методы, перенесенные из армии. Это вызывало законное возму-щение поселенцев. Комиссарам предписывалось осуществлять постоянный контроль за колонистами, как в сельскохозяйственных работах, так и в бы-ту. Они должны были готовить ежемесячные отчеты о состоянии закрепленных за ними колоний. Окружной комиссар был ключевой фигурой в процедуре утверждения сельских начальников. Для утверждения Конторой избранных колонистами форштегеров достаточно было словесного свиде-тельства комиссаров о том, что «выбраны порядочного состояния и не по-дозрительные люди». Основная тяжесть управления в колониях возлагалась на старост - фор-штегеров. Форштегеры и бейзицеры (заместители старосты) избирались колонистами большинством голосов из людей в возрасте от 30 до 60 лет. В должность они могли вступить только после утверждения Конторой ре-зультатов выборов. Избрание форштегеров проводилось ежегодно в январе, бейзицеров каждые полгода - в январе и июле. В обязанности форштегеров выходили: административно-полицейская власть, суд, надзор и подробная регламентация ведения колонистского хо-зяйства. Они оценивали качество выполнения сельхозработ и сроки их проведения и др. За форштегерами был установлен жесткий контроль со стороны окружных комиссаров и Конторы, причем комиссары дублировали многие действия форштегеров, а исполнение некоторых отведенных первоначально инструкцией репрессивных функций перешло к Конторе. Комиссары стре-мились к проведению на форштегсрские должности своих кандидатур, что вызывало возмущение, озлобление и даже открытое неповиновение коло-нистов. Декларированный принцип выборности, ранее торжественно про-возглашенный, во многом оставался на бумаге благодаря его ущемлению конторским управлением. Введенная в колониях система самоуправления находилась в полном противоречии с положенными в его основу принципами выборности и са-мостоятельности в действиях выборных лиц в рамках предписываемых им полномочий. Выборность была фактически подменена комиссарскими ре-комендациями, что делало невозможным влияние общества на выборные власти. Несмотря на огромные усилия государства, хозяйственные результаты первых лет жизни колонистов на Волге не могли удовлетворить самих поселенцев. Причин было несколько. Во-первых, колонии, в большинстве своем, формировались переселенцами из различных германских государств. В лучшем случае они были из одного района или графства. Тогда сплоченнее и быстрее складывался коллектив колонии, быстрее налаживалась хозяйственная деятельность. Примером могут служить Севастьяновка, Норка, Сплавнуха, Голый Карамыш, Усть-Залиха и некоторые другие поселения. Во-вторых, отрицательно сказывалось на общей ситуации в колониях наличие большого процента не крестьянского населения. Большая часть бывших ремесленников постепенно стала осваивать крестьянский труд. Но это происходило медленно, не за один год. Другая часть принципиально игнорировала требования властей, отказываясь пахать землю. Конечно же, наличие в колониях даже небольшого числа жителей, которые, ничего не делая, получали от государства кормовые, разлагающе действовало на ос-тальных. В-третьих, причиной тяжелого экономического положения переселенцев из Центральной Европы можно считать непривычность климата целинных волжских степей. У населения, начавшего до появления колонистов осваи-вать степное Поволжье, еще не были наработаны агротехнические приемы, выращивание зерновых стало доходным после многих горьких опытов. Наиболее тяжелым было положение вызывательских колонистов. Орга-низацией поселения и хозяйства колонистов ни Борегард, ни Руа сами не занимались. Поселенцы оказались полностью во власти их доверенных лиц, офицеров, набранных для этой цели в Европе. Для них было важнее личное обогащение, а не интересы колонистов. Используя недовольство колонистов, Контора, при поддержке Канцелярии, отстранила вызывательские администрации от управления колонистами. В 1777 г. борегардовские колонисты, а в 1779 г. колонисты Руа и Боффе были окончательно причислены к казенным. Положение казенных колонистов было лучше. Они быстрее стали налаживать хозяйственную жизнь и обеспечивать себя. Об этом свидетельствуют то, что размеры государственных субсидий для вызывательских колонистов более чем в три раза превышали размеры субсидий для казенных поселенцев. Если учесть, что численность вызывательских и казенных колонистов была приблизительно одинаковой, разница существенна. Таким образом, если хозяйственная жизнь казенных колонистов пусть тяжело, но налаживалась, то колонисты вызывательские до 1775 г. жили в основном на государственных дотациях.
Ditler: Пугачевский бунт и кочевники Экономическое положение колонистов еще более усугубилось в 1774 г., когда их поселения подверглись разорению со стороны отрядов крестьян-ской армии Пугачева и местных кочевников - киргиз-кайсаков. Крестьянское восстание под предводительством Е. Пугачева - одно из самых крупных и жестоких в истории России - проходило в 1773-1775 гг. и захватило обширные территории Поволжья и Приуралья. Летом 1774 г. восставшим удалось захватить Саратов. На следующий день после взятия Саратова Пугачев направил один из своих отрядов на левый берег Волги в Покровскую слободу, а оттуда в Екатериненштадт. Ему были хорошо из-вестны места складирования продовольствия и фуража, экономическое и правовое положение немецких колонистов, их настроения по отношению к центральным и местным властям. Разграбив Екатериненштадт и Борегард, мятежники не пошли на север, а вернулись в Покровскую слободу, а оттуда пополненный отряд восставших двинулся на юг. Пугачевцы прошли через все колонии южной группы левобережья - от Казицкой через Березовку, Зауморье, Степную, Вольскую, Яблоновку, Поповкину, Тарлык, Тарлыковку, Скатовку, Привальную, Краснополье, Кочетную до Ровной. Путь прошедшего через эти колонии пугачевского отряда был отмечен грабежами и нередко - человеческими жертвами. Основные же силы восставших крестьян и казаков во главе с Пугачевым, отдохнув и основательно разграбив Саратов, 9 августа покинули город и двинулись на юг, в направлении Дмитриевска (Камышина) и Царицына. Они пошли по маршруту: Сплавнуха, Гололобовка, русское село Топовка, Карамышевка, Макаровка, Починная, Грязноватка, Каменка, По-повка, Усть-Грязнуха, Верхняя Добринка и Нижняя Добринка. Но есть сведения, что они побывали еще в колониях Елшанка, Россоши, Олешня, Лесной Карамыш и некоторых других. Наибольший ущерб был нанесен самой южной и самой богатой колонии Поволжья - Сарепте. Общие убытки Сарепты от бесчинств пугачевских и калмыцких отрядов составили 80 тыс. рублей серебром. От рук пугачевцев погибло несколько колонистов. Значительны были людские потери Конторы опекунства в Саратове. Во время нападения пу-гачевских отрядов было убито 8 служащих Конторы. Пугачев и его армия нанесли существенный материальный ущерб немецким колониям на Волге. Практически не поддаются учету потери отдельных семей. Только денежные потери Конторы, учитывая возврат незначительной части, составили около 38 тыс. рублей. Из саратовских продовольственных складов и магазинов Конторы было разворовано ржаной муки и овса на 43 255 рублей. В четырех магазинах Правобережья, где концентрировался колонистский хлеб, было похищено муки и другого продовольствия на 21901 руб., и почти столько же в магазинах Левобережья. Во время восстания Пугачева активизировались кочевники на луговой стороне. Воспользовавшись тем, что все правительственные силы были брошены на преследование и разгром Пугачева, кочевники с 27 по 31 авгу-ста напали на 9 колоний, расположенных по реке Караман; Тонкошуровку, Крутояровку, Раскаты, Суслы, Отроговку, Хайсоль, Липовку, Липов Кут и Осиновку. Чувствуя свою безнаказанность, они за пять дней разграбили значительную часть личного имущества колонистов. Во время этого на-падения киргизами было убито 16 мужчин, 1 женщина и 2 детей. Кроме того, после нападения считались пропавшими без вести 32 мужчины, 34 женщины и 78 детей. Организовывать преследование кочевников было некому. Контора опе-кунства еще находилась в Астрахани, а правительственные войска занима-лись ликвидацией остатков крестьянской армии. Почувствовав полную безнаказанность, киргиз-кайсаки совершили еще одно нападение. Теперь объектом их внимания стали самые южные колонии Левобережья - Кочет-ная, Краснорыновка, Кустарева и Ровная. 24 октября кочевники провели разведку боем. Около десяти человек, вооруженных пиками, напали на ко-лонию Кочетная и захватили с собой одного ребенка и одного работника. Уже на следующий день, 25 октября, 150 киргизов совершили нападение на колонии Ровная, Кустарева и Краснорыновка. Они угнали весь скот, убили двух и угнали с собой 273 колониста. По дороге несколько пожилых людей, которые не смогли быстро идти, были убиты. В результате двух нападений мирное население колоний понесло большие потери: всего числились убитыми, захваченными в плен и пропавшими без вести 438 человек. После разгрома основных сил Пугачева под Черным Яром правительство предприняло ряд мер по охране немецких колонистов от набегов кочевников и остатков крестьянской армии. Армейские отряды размещались в ряде колоний Левобережья. Одновременно прилагались усилия по возвращению из плена захваченных колонистов. В течение первой половины 1775 г. вернулось из плена 25 колонистов, а к концу этого года через Оренбург еще 28 человек. Летом 1776 г. Конторой опекунства иностранных было принято решение направить 9673 руб. для помощи возвращавшимся из киргиз-кайсакского плена. В 1777 году Канцелярия предприняла меры по выкупу колонистов, проданных кочевниками в рабство. На одного колониста определялось 150 рублей. Несмотря на принятые охранительные меры, киргиз-кайсаки все же соверщили еще одно нападение на колонии. 16 августа 1785 г. разграблению вновь подверглись колонии Хайсоль и Отроговка. Нападавшим далеко уйти не удалось. Казаки догнали и окружили кочевников между реками Большой и Малый Узень. В ходе завязавшегося боя было убито 70 киргиз-кайсаков. Угнанные 130 колонистов и скот были возвращены. Решительные действия властей остановили кочевников. Воинские части стояли в колониях до тех пор, пока не были заменены впоследствии линией казачьих военных поселений от Оренбурга до Астрахани.
Ditler: Немецкий колонии в конце 18 века Прошли первые десятилетия жизни колонистов на Волге. Они освоились, привыкли к местным условиям. Основой их хозяйственной деятельности становится выращивание пшеницы. В 1797 г. было произведено в колониях около 1500 т. пшеницы, что составило 36% от сбора всех зерновых культур. Объемы и качество выращиваемой пшеницы позволили сделать ее основной статьей товарного производства большинства колонистских хозяйств. В правобережных колониях рожь продолжала оставаться важной статьей производства. Второй после пшеницы культурой, возделываемой колонистами на продажу, было просо. Высокоурожайная, отличного качества, эта культура была наиболее дорогостоящей и становилась важным элементом товарного производства. Для внутреннего потребления выращивались картофель, яч-мень и горох. Значительные посевные площади, как в Левобережье, так и в Правобережье отводились под овес. Он шел на прокорм лошадей, основной тягловой силы в хозяйствах колонистов. Количество лошадей в колониях возросло за последнее десятилетие 18 в. в четыре с лишним раза и насчитывало 32,5 тыс. голов. Одним из важных показателей возросшего благосостояния колонистов было наличие в хозяйствах коров и овец. В среднем на одно хозяйство приходилось 7-9 коров. При поселении у колонистов практически не было свиней. К концу века насчитывалось уже около 30 тыс. животных. Таким образом, к концу 18 в. колонисты не только обеспечивали себя полностью продуктами, но и могли продавать излишки произведенной продукции. Среди технических культур особое внимание стало уделяться выращиванию табака, которое получило быстрое распространение в 26 колониях вокруг Екатериненштадта. Другим, несколько экзотичным направлением хозяйственной деятельности колонистов в 70-80 гг. 18 в. стало разведение тутовых деревьев или, как их тогда называли, шелковицы. Но разведение шелковицы так и не прижилось в поволжских колониях. Ремесленное производство в колониях в 60-70-е гг. XVIII в. находилось на стадии домашнего промысла. Но со второй половины 1770-х годов в колониях начинает развиваться сарпиночное производство, привнесенное сюда из Сарепты. Спрос на текстильные товары сарептян значительно об-гонял производство и создал предпосылки для его расширения. К концу 18 в. пряжа для ткацкого производства в большей своей части производилась в саратовских колониях, где были созданы крупные раздаточные конторы. В это же время на сарептских фабриках работало одновременно до 300, а иногда и до 400 человек. К концу 18 в. крупным центром ремесленного производства стала колония Екатериненштадт. Создаваемая изначально как ремесленный центр, она только через 30 лет стала приобретать эти черты. В 1798 г. из 142 семей 48 занимались различным ремесленным производством. В колонии имелись три ветряных и одна водяная мельницы, кирпичный завод и кожевенная фабрика Лотца по переработке шкур сайгаков, диких коз и зайцев. Постепенно Екатериненштадт превратился и в торговый центр поволжских колоний. Каждую неделю по понедельникам организовывались торги, куда приезжали не только из близлежащих колоний, но и с Правобережья. Административная реформа в России затронула и опекунские учреждения. По высочайшему указу 20 апреля 1782 г. прекратили свою деятельность Канцелярия опекунства иностранных и ее Контора в Саратове. Управлять колонистами стали губернские директора экономии. Передача колоний в их управление не свидетельствовало об уравнении колонистов в правах с государственными крестьянами. Социальный статус колонистов -свободных людей не изменился. Манифест 1763 г. продолжал оставаться основой их жизни, его положения выполнялись властями на местах. Не стали проводиться изменения во внутренней жизни колоний, а задачей аппарата чиновников было не жесткое регламентирование и контроль за всеми сторонами жизни поселенцев, а только доведение до их сведения рас-поряжений директора экономии и сбор различных статистических данных по колониям. Самоуправление в колониях впервые по-настоящему заработало только с ликвидацией опекунских учреждений. В 1797 г. опекунские учреждения вновь были восстановлены. Это было напрямую связано с реформами в системе управлении губерниями. 31 де-кабря 1796 г. должность директора экономии в губерниях России была уп-разднена. 4 марта 1797 г. Павел Первый издал указ о подчинении всех колоний вновь учрежденной «Экспедиции государственного хозяйства опекунства иностранных и сельского домоводства» во главе с генерал-прокурором князем Куракиным. Еще одной причиной восстановления опекунских учреждений стала начавшаяся подготовка к приему новых групп переселенцев из Европы. Поволжье на первоначальном этапе рассматривалось как одно из мест создания новых колоний. Важным элементом жизни в колониях на Волге во второй половине 18 в. стала церковь, которая находилась под полным контролем Канцелярии опекунства иностранных и ее Конторы в Саратове до !782 г., а позже - под контролем губернских властей, являясь одним из элементов социальных отношений и управления колониями. Инструкции государственных органов управления жестко фиксировали обязанности колонистов перед церковью, подчеркивая тем самым общегосударственное значение религии. Прихожане обязаны были повиноваться закону «своей церкви», посещать молитвы во все воскресенья и праздничные дни, слушать «поучения» своих пастырей. Не менее твердо в инструкциях регламентировались права и обязанности священнослужителей, С одной стороны, им отводилась важная роль в низшем звене колониальной администрации. «Душевые пастыри» занимали первое место среди колониальных начальников и были наделены даже судебными функциями. Для повышения эффективности управления цер-ковной организацией католических поволжских колоний юстиц-коллегия ввела промежуточное звено между собой и колонистским духовенством. Им стал приор или супериор, который являлся руководителем католических приходов в Поволжье и назначался юстиц-коллегией из местных свя-щенников. В 60-70-е годы 18 в. была заложена основа религиозной организации поволжских колоний. Она включала следующие элементы: избираемые приходскими обществами церковные старосты, патеры и пасторы, супериоры для католиков (суперсениоры), Белорусская епархия для католиков и юстиц-коллегия для протестантов. При этом назначение пасторов и патеров находилось в руках Канцелярии, а их переходы из прихода в приход регулировались саратовской колониальной администрацией. Основу цер-ковной структуры в поволжских колониях составляли приходы, ячейками которых были сельские общины во главе с церковными старостами. Колонии разделялись, как это было сделано ранее, на 19 приходов: 9 лютеранских и 7 католических. К концу 18 в. в колониях действовало 59 лютеранских, 23 реформатских и 33 католические церкви и молитвенных домов. Неотъемлемой частью духовной жизни немецких колоний была школа. По своему характеру эта школа была конфессиональной (церковной), такой же, что была широко распространена в германских княжествах. Сеть церковных немецких школ создавала систему начального образования для низших слоев общества. Школа создавалась не для получения общего образования, а для достойного проведения конфирмации, которую проходили девочки и мальчики в 14 лет. С 7 до 14 лет они должны были посещать школу для усвоения основ религиозного учения. Духовенство было призвано стать главным воспитателем молодого поколения колонистов. Строительство школ в колониях не всегда было под силу новоселам, поэтому дети часто занимались в молитвенном доме, в одном из пустующих домов или на дому у учителя. В большинстве колоний труд учителя был сезонной работой (преподавание велось только зимой, а весной и осенью - соответственно до начала и с окончанием полевых работ), и ему приходилось совмещать занятия в школе с какой-либо другой деятельностью. Община сама платила жалованье шульмейстеру на основе ежегодного договора о приеме его на работу. В крупных колониях, где имелась церковь, работа учителя совмещалась с должностью кистера (церковного служащего), и его положение было более устойчивым. Он был освобожден от необходимости заниматься сельским хозяйством. Весьма скудными были и материальные условия колонистских школ. Мебелью зачастую были лишь простые скамейки, и чтобы писать, дети становились на мокрый от растаявшего снега пол на колени, а скамья слу-жила столом. Экономические трудности, которые испытывали колонисты в первые двадцать лет своего пребывания в Поволжье, не позволяли им должным образом заботиться о потребностях духовных. Занятие сельским хозяйством, которое требовало много времени и сил и которым были охвачены буквально все члены семьи, отодвигало обучение на второй план. В конце XVIII в. в 102 немецких колониях функционировало 105 школ, занятия в которых велись регулярно. Рожденная традицией, колонистская школа была вынуждена развиваться в зависимости от того, насколько сила традиции противостояла экономическим трудностям.
Ditler: Сарепта Среди всех колоний, основанных на Волге в 1760-е годы, особого внимания заслуживает Сарепта. Она находилась в 410 км к югу от Саратова, то есть на большом удалении от основной группы колоний. От других колоний она отличалась также тем, что здесь поселились не случайные люди из различных государств Европы, а члены одной религиозной общины. Родоначальниками этой общины были табориты, последователи Яна Гуса, изгнанные из Чехии (Богемии) и Моравии. В 1456 г. они перешли в Польшу, где образовали евангелическое братство, назвав себя «Богемскими братьями». Тридцатилетняя война в Европе привела к почти полному их истреблению. В начале 18 в. идея богемских братьев об обустройстве жизни по заповедям Иисуса Христа и сохранении своей веры в чистоте апостольского Умения получила развитие в Германии, где она нашла сильного покровителя в лице сына саксонского министра графа Николауса Людвига Цинцен-дорфа. В 1722 году граф купил землю и имение Бертельсдорф, куда стали стекаться не только последователи богемских братьев, но и сторонники других преследуемых сект. Новое поселение было названо Гернгут, а община — гернгутской братской общиной. Главной целью своей деятельности братство считало миссионерство среди язычников в тех местах, где нет миссий других исповедании-После издания в 1762 г. Манифеста о приглашении в Россию колонистов гернгутская братская община провела переговоры с правительством об учреждении между Астраханью и Царицыном колонии для осуществления миссионерской деятельности среди калмыков и других язычников этого региона. Этой колонией, появившейся в 1765 г., как раз и стала Сарепта. В отличие от других колонистов сарептяне довольно быстро освоились на новом месте, и буквально через несколько лет посетивший Сарепту ака-демик С. Гмелин увидел здесь «скромное» благополучие и процветание. Но скоро нагрянула беда - пугачевское нашествие. Сарепте был нанесен самый большой из всех колоний ущерб. В связи с приближением войск Пугачева на закупленных с большим трудом 10 рыбацких лодках вниз по Волге были отправлены 110 женщин и детей. Многие семьи выехали в Ас-трахань на упряжках лошадей. Прибывший на следующие утро Пугачев застал колонию не только пустой, но и основательно разграбленной везде-сущими калмыками, которые успели побывать здесь после ухода колонистов. Вид безмолвной и разоренной колонии вызвал у вожака крестьянской войны негодование и ярость. Вдогонку уходящим на юг колонистам был послан отряд с приказом догнать и казнить беглецов. Но это не удалось. В Астрахани, сарептяне переждали смутное время и после известия о разгроме Пугачева отправились в обратный путь. 14 сентября жители Сарепты вернулись на пепелище своей колонии. Общие убытки Сарепты от бесчинств пугачевских и калмыцких отрядов составили 80 тыс. руб. сереб-ром. Тем не менее уже через несколько лет колония вновь превратилась в цветущий оазис. Являясь прекрасными мастерами, сарептяне привезли с собой навыки разнообразных ремесел и создали из небольшой колонии довольно крупный промышленный центр Нижнего Поволжья. Из Сарепты по всему региону распространилось впоследствии ткацкое и табачное производства. Первые в Поволжье свечной и мыльный заводы были сарептскими. А производившаяся здесь горчица вскоре стала известна всей стране. Видя рвение колонистов Сарепты, государство не раз оказывало им мате-риальную помощь, предоставляло различные льготы. Сарепта была един-ственной колонией в Поволжье, имевшей документы (грамоты) о привиле-гиях, данных сарептянам лично российскими императорами, начиная с Екатерины Второй и кончая Николаем Первым.
Ditler: ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX ВЕКА Управление колониями Взойдя на престол в 1796 г., император Павел I решил возродить централизованную систему управления колониями, ликвидированную Екате-риной II в 1782 г., подчинить колонистов непосредственному управлению Экспедиции государственного хозяйства и увеличить количество земли, которое соответствовало бы потребностям поселенцев. 17 сентября 1800 г. в развитие и дополнение уже существовавшей инструкции Канцелярии опекунства была издана специальная Инструкция о внутреннем порядке и управлении в колониях. Эта инструкция в значительной степени нормали-зовала жизнь колонистов и ограничила возможность начальственного произвола в отношении колонистов, хотя и не исключала его полностью. Начавшаяся реформа не была приостановлена со смертью Павла, так как взошедший на престол в 1801 г. Александр продолжил колонизационную политику своего отца, внеся в нее лишь некоторые изменения. С учреждением в 1802 г. Министерства внутренних дел Экспедиция го-сударственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домовод-ства вместе с подчиненными ей региональными структурами вошла в его состав и оставалась в нем до 1837 г., когда была включена во вновь обра-зованное Министерство государственных имуществ, в ведении которого немецкие колонии состояли до конца 60-х годов XIX в. В 1833 г. в связи с окончанием устройства иностранных поселенцев и запрещением свободного въезда в пределы России Николай I вводит новые принципы управления колониями. Саратовская контора сохраняется, но изменяет свое название, становясь Саратовской конторой иностранных по-селенцев. Ее руководитель - главный судья - становится управляющим. Контора сохраняла попечительные функции над колониями и сочетала высшую административную, полицейскую и судебную власть. В том же году вводится институт смотрителей колоний, которые фактически стали посредниками между попечительными органами и поселенцами. Во многом их функции совпадали с функциями существовавших до 1782 г. окружных комиссаров. Обособленность колонистского управления вызвала необходимость введения в 1857 г. специального закона об управлении колониями. Все инструкции по управлению колониями вошли в специальный свод законов, получивший название «Устава о колонистах». Непосредственное управление в колониях осуществлялось окружными и сельскими приказами. Все колонии разделялись на округа (волости). В каждом округе учреждался окружной приказ, во главе с окружным головой и двумя заседателями. Сельский приказ учреждался в каждой колонии и состоял из старосты и двух по-мощников (байзитцеров); от каждых десяти дворов выбирался десятский. Колонисты каждой колонии составляли мирское общество, в котором устанавливался мирской сход, состоящий из колонистов по одному со дво-ра. Окружной голова избирался колонистами на три, а его заседатели на два года от всех колоний округа под контролем смотрителей. Сельский староста и его помощники избирались на два года. Таким образом, хоть и в весьма ограниченном виде, все же было обеспечено самоуправление колонистов, их определенная самостоятельность. Политика государства в целом была направлена на поддержку колонистов, оказание им помощи в их хозяйственной деятельности. Она сохраняла многие привилегии колонистов, консервировала изоляцию колонистов от окружающего местного населения.
Ditler: Хозяйственное развитие Аграрный закон 19 марта 1764 г. отводил надельную землю не в личное владение, а в общее для всех жителей колонии. Земля отводилась в посто-янное пользование колонистских семей по 30 десятин на каждую, считая 15 десятин пашенной, 5 десятин сенокосной и 5 десятин усадебной, огородной и выгонной земли без права дробить участки. Таким образом уста-навливалось своеобразное лично-общинное владение. Община - собственник - отводила землю в постоянное и потомственное пользование каждой семье, каждому крестьянскому двору без права отчу-ждения и раздела. Поэтому крестьянский двор составлял нераздельную хо-зяйственную единицу. Предполагалось, что на таких основаниях двор-хозяйство всегда будет обеспечен трудовой силой, избыток которой обу-словит развитие ремесла, промышленности и торговли в колонистском крае. Однако рост населения уже в конце XVIII столетия вызвал существенный недостаток земли. Указами правительства в начале XIX в. колонистам отвели пустующие и казенные земли в количестве 2000 млн. десятин. Кроме того, переселенцам нарезали казачьи земли и даже земли частных лиц, что вызывало немалые трения с местным населением. Одной из главных задач правительства при переселении в Россию коло-нистов из Западных стран было развитие земледелия. Немецкие пересе-ленцы должны были выполнить эту задачу. Колонисты привезли с собой с родины плуг, косу, деревянную молотилку, почти не используемые в России, при обработке использовали трехпольный оборот. В России производилась главным образом рожь и небольшое количество пшеницы. Колонисты ввели белотурку, картофель, увеличили посевы льна, конопли, выращивали табак и другие культуры. Однако в отличие от южных колонистов, поволжские немцы не усовершенствовали общую культуру русского земледелия, на-против, усвоили русскую общинную систему землепользования. В XIX в. окончательно установилось разведение колонистами луговой пшеницы и табака, ржи, овса, ячменя. Практически все колонисты выра-щивали овощи. Уже в начале XIX в. табака в колониях производилось до 640 т. Такое обилие позволило колонисту Штафу открыть в 1828 г. в Саратове первую в России табачную фабрику. В 1856 г. в колонии Золотурн 129 семей немцев-колонистов основали на кооперативных началах вторую табачную фабрику, которая поставляла товар в Саратов, Пензу, Симбирск, Нижний Новгород, Тамбов, Астрахань, Оренбург. К сожалению, Контора иностранных поселенцев мало заботилась о под-держании сельского хозяйства в колониях Поволжья, достаточно сказать, что в ее штате даже не было агронома. Если на совершенствование земле-делия и животноводства Юга России затрачивались десятки тысяч рублей, то в отношении Поволжья ничего подобного не было. Только поселение в Новоузенском уезде меннонитов, с их улучшенным хозяйством побудило к применению усовершенствованных орудий труда. Рост населения и нехватка земли вынуждали колонистов искать применения своим силам вне земледелия. В 1813 г. саратовское губернское правление позволило колонисту Кигельхену устроить в колонии Севастьяновка свеклосахарный завод и выделывать из остатков производства спирт. Для этой цели колонисты отвели заводу земли под свекольные посевы. С развитием земледелия и ростом благосостояния колоний появилась и собственная колонистская промышленность. В начале XIX в быстрыми темпами развивалось мучное производство на местных водяных мельницах, маслобойная промышленность, изготовление сельскохозяйственных орудий труда, шерстяной материи, сурового полотна. Затем появилось кожевенное производство, которое впоследствии особенно развилось в Голом Карамыше, Севастьяновке, Карамышевке и Олешне. К 1871 г. в колониях насчитывалось 140 кожевенных и 6 салотопенных заводов. Вслед за кожевенным производством стало развиваться обувное дело. Поселение меннонитов в Новоузенском районе в 1850-х гг. породило в колониях новые промыслы. Меннониты привезли сюда молотильные камни, по образцу которых колонисты Нижней Добринки предприняли их массовое изготовление. Спрос на веялки вызвал веялочный промысел. В колониях Лесной Карамыш, Гололобовка, Сплавнуха, Карамышевка, Россоши и Вершинка их выделывали по 30 тыс. штук ежегодно. Этот тип производства сделал необходимым быстрое распространение чугунного литья. В Екатеринштадте и у меннонитов в Каппентале, Лесном Карамыше (здесь кроме того делали жатки-лобогрейки, конные молотилки, мельничные трансмиссии и даже нефтяные двигатели) на механических заводах про-цветало чугунолитейное производство. В колониях Ягодная Поляна и Побочная были устроены крахмалопаточные заводы, выделывавшие из картофеля крахмал и патоку. В 1870 г. сумма прибыли этих предприятий составила 20 тыс. руб. К началу XX в. все эти производства составляли значительную часть промышленности края, но и в этом ряду совершенно особо стоят сарпиночное и мукомольное производства. Промышленное ткачество в немецких колониях Поволжья стало развиваться в Сарепте, отчего и произошло название ткани - сарпинка. Уже после пугачевского бунта там стали вырабатываться бумажные материи и платки, пряжа для которых выписывалась из Силезии и Саксонии, а шелк выписывался из Италии. Спрос на эту продукцию был столь велик, что уже в 1797 году для этой фабрики был выстроен второй каменный корпус. Трудности с получением сырья из-за границы вызвали потребность произ-водства пряжи у себя, из персидской хлопчатой бумаги, доставляемой через Астрахань. Помимо непосредственно Сарепты в производстве участвовали прядильни, устроенные в Поповке, Севастьяновке, Норке, Лесном Карамыше. В самой Сарепте была устроена красильня для окраски пряжи в разнообразные цвета. Прибыльность сарпинного производства и возросшая конкуренция заставили Сарепту перенести производство в Саратов в 1816 г., где местные предприниматели-немцы братья Шехтель вытеснили сарептян из сферы ткацкого производства. В 1850-х гг. сарпиночное производство сконцентрировалось в руках трех крупных предпринимателей - Шмидта, Бореля и Рейнеке. Имея многочисленные предприятие не только в своих, но и в соседних колониях, они пользовались услугами мелких фабрикантов. По официальным данным, в 1866 г. существовало 69 сарпиночных фабрик, где имелось до 6 тыс, ткацких станков, было изготовлено материалов на сумму 1156 тыс. рублей. В 1870-е гг. сарпиночное производство испытало упадок, и крупные предприниматели перенесли основные капиталы в мукомольную промышленность. Центром сарпиночного производства остался Голый Карамыш. Новый виток в развитии производства этой ткани связан с деятельностью А. Л. Степанова, который понял, что прочное, но ручное и потому дорогое производство сарпинки может конкурировать с машинным при удешевленииконечной продукции и приближении ее к современным образцам моды. Он организовал из разрозненных сарпиночных фабрик товарищество, добился усовершенствования ткацких станков. Благодаря этому стали изготовляться полушелковые, и даже шелковые вещи, значительно улучшилось каче-cxgo производимых товаров вообще. В течение пяти лет сарпиночное про-изводство так продвинулось вперед, что получило всероссийское признание и распространение. Прибыльность и значение сарпиночного производства очевидны: центр этого вида производства (к началу XX в.) - Сосновская волость, несмотря на малоземелье была одной из самых процветающих в крае даже в голодные годы. Самым значительным по обороту видом производства в колониях было мукомольное. Среди первых колонистов были те, кто построил первые в России усовершенствованные голландские мельницы. Уже с 1770-х гг. на берегах рек Медведица, Карамыш, Иловля, Добринка, Щербаковка и др. появились водяные мельницы. В первой половине XIX в. в связи с большим спросом на мучное произ-водство колонисты Рейсих, Бензель, Квинт, Шира стали покупать у частных владельцев Камышина участки по рекам Камышинке, Елшанке, Сестренке и устраивать водяные мельницы. К середине столетия мукомольная промышленность колонистов полностью обеспечивала волжский район от Рыбинска до Астрахани, что немедленно вызвало расширение производства. В 1860-е гг. колонисты Зейферт и Зауер в Саратове, а десятилетием позже братья Шмидт в Екатериненштадте выстроили паровые мукомольные мельницы. К 1871 году мукомольни Саратова вырабатывали до 800 т. пше-ницы в сутки.
Ditler: Дочернии колонии Расселение колонистов в Поволжье не могло сдержать их стремления к освоению и других территорий. В 1802 г. была основана последняя из ко-ренных колоний - Новая Скатовка, хотя она и была заселена выходцами из Других колоний, но получила надел по опекунскому межеванию. После этого на долгое время переселения колонистов были строжайше запрещены. Однако недостаток земли и бездеятельность властей, ее обещавших, вызывали естественное недовольство колонистов. С 1830-х гг. колонисты Поволжья, несмотря на строгий запрет, начинают самовольно переселяться на Северный Кавказ, основывая там новые колонии. Всего с 1838 по 1871 г. на Кавказ переселились около 1300 человек. Безземелье и самовольные переселения заставляли власти обратить вни-мание на колонистов. 12 марта 1840 г. постановлением Кабинета Министров поволжским колонистам выделяются дополнительные земли в размере 15 десятин на мужскую душу. В связи с тем, что ряд новых земельных участков оказался далеко от поселений, выходцам из коренных (материнских) колоний рекомендовалось создавать новые (дочерние) колонии, В 1847-1864 гг. произошло переселение около одной трети колонистов на выделенные земли и образование новых колоний- Всего в это время была основана 61 колония, в том числе в Правобережье Волги (Камышинский уезд) - 11 (Обердорф, Розенберг, Эрленбах и др.), в Левобережье (Новоузенский уезд) - 50 (Гнаденфлюр, Зихельберг, Шенталь, Ро-зенфельд, Штреккерау, Лангенфельд, Экгейм, Моргетау, Кано, Эренфельд и др.). До 1871 г. колонии Новоузенского района составляли 4 округа: Верхне-Караманский, Нижне-Караманский, Ерусланский и Торгунский. 8 колоний Камышинского уезда составили Илавлинский округ и 3 колонии состояли в старом, Сосновском округе. В считанные годы новые колонии по уровню своего обустройства сравнялись со старыми.
Ditler: Духовная жизнь Заселение колонистами принадлежащих к различным конфессиям тер-риторий России требовало от правительства особого внимания к этому во-просу. Особую настороженность православной церкви и властей вызывали католики вследствие напряженных отношений между двумя основными христианскими вероучениями. Когда в Поволжье появились колонисты-католики, в России не было епископства, а правительство предполагало на 6 тыс. католиков, разбро-санных почти в 40 колониях достаточно одного патера. Когда стало ясно, что подобное невозможно, власти дали разрешение на прибытие дополни-тельного количества священнослужителей, но с известными ограничениями. Римско-католическая церковь также мало заботилась о колонистах, часто присылая непригодных для работы среди поселенцев. Первоначальным непосредственным начальником над католическими церквами католиков-поселенцев являлся приор, назначаемый из местных патеров юстиц-коллегией. С учреждением Белорусской епархии из по-волжских колоний был образован самостоятельный капитул во главе с па-тером префектусом, замененным в начале XIX в. иезуитами с титулом патер сеньор. После учреждения Тираспольской епархии, в ведение которой перешли колонии, во главе их встал декан римско-католических церквей Саратовской, Самарской и Астраханской губерний. С увеличением приходов поволжские колонии были разделены на несколько деканств: Саратовское, Каменское, Екатеринштадское и Ровенское. В целом положение ка-толической церкви в России определялось «Положением для духовного и церковного правительства римско-католического закона» от 13 ноября 1804 г. Протестантские вероисповедания также находились в ведении юстиц-коллегии. Приставленные ею к колониям пасторы зачастую не отличались ни знаниями, ни безупречной нравственностью. В российском законодательстве не было специальных установлений, касающихся устройства протестантских вероисповеданий, поэтому долгое время пользовались шведскими законами и порядками, действовавшими на территории Лифляндии. В конце XVIII в. первым пастором был избран Иоганн Жанет. Многочисленные жалобы верующих на непорядки в управлении лютеранской церковью вынудили власти изменить всю систему управления. В 1810 г. был создан особый орган - Главное управление духовных дел иностранных вероисповеданий. По указу Александра I 20 июля 1819 г. в евангелическо-лютеранской церкви был введен сан епископа с теми же полномочиями, что в Швеции, Дании, Пруссии; епископ управляет всеми протестантскими церквами и их духовенством. Кроме того, в Петербурге создавалась евангелическо-лютеранская Генеральная консистория, к которой и должны были отойти все функции юстиц-коллегии. По указу 25 октября 1819 г. в Саратове была создана провинциальная евангелическо-лютеранская консистория для управления и надзора за про-тестантскими церквами Саратовской, Астраханской, Воронежской, Там-бовской, Рязанской, Пензенской, Симбирской, Казанской, Оренбургской губерний, а епископом и суперинтендантом Саратовским был назначен доктор богословия Игнатий Аурелий Фесслер.
Ditler: Образование Инициатива развить школьное образование исходила почти исключительно от самих колонистов, власти оставались безучастными к делу образования колонистов. Неустройство и бедственное положение Поволжских колоний в первые 35 лет их существования сказались и на состоянии школьного дела, которое пребывало в бедственном положении. Духовенство, в ведении которого находились школы, равнодушно относилось к этой своей обязанности, ввиду чего учителями (шульмейстерами) часто становились люди без должного образования и качеств педагога. К началу 19 века в колониях Поволжья стала ощущаться нехватка учителей. На такое положение дел обратил внимание сенатор Габлиц, который проводил в 1800-1802 гг. ревизию поволжских колоний. По его распоряжению каждый округ должен был направить в саратовское народное училище по одному мальчику, чтобы те, вернувшись в колонии, исполняли там писарские или учительские должности. Принятые меры не привели к необходимому улучшению. В колонистской школе педагогические кадры оставались очень и очень слабыми. Община заботилась лишь о том, чтобы учитель не требовал большого жалованья. В 1815 г. Саратовская Контора издала для колонистов школьный регламент, в котором указывалось, что отныне не община, а пастор подыскивает учителя, экзаменует его или утверждает кандидатуру, предложенную общиной, которая в свою очередь заключала с учителем контракт. К учителю предъявлялись следующие требования: уметь читать понятно и с выражением, знать библейскую историю и катехизис, уметь петь в хоре и, желательно, играть на органе, хорошо писать и знать четыре ариф-метических правила. В 1825 году пастор Лесно-Карамышинского прихода Конради разработал проект училища по подготовке сельских должностных лиц на русском языке из числа колонистских детей. Этот проект был поддержан саратовскими евангелическо-лютеранской консистории и Конторой опекунства. Но дальше проектов и предложений дело не продвигалось. Саратовская контора предложила учредить пять отдельных школ, по одной на каждые два округа колоний, всего на 306 учеников, с тем, чтобы «курс учения продолжался шесть лет, а по истечении сего срока, взамен сих училищ, преподавание русского языка обязательно было введено в каждой колонии». Но правительство не удовлетворило и эти скромные запросы. В 1833 году в Лесном Карамыше и Екатериненштадте были учреждены две русские школы на 25 учеников каждая. Эти два училища не могли удовлетворять потребности деревенских школ в учителях русского языка. Еще долго ис-пытывали колонисты огромнейшие затруднения, когда в элементарных торговых сделках с представителями других народов приходилось уповать на помощь тех немногих, кто знал русский язык. К середине XIX в. в колониях Поволжья насчитывалось 120 колонистских школ, в которых обучалось 32 706 учеников и работало 147 учителей. В среднем на одну школу приходилось по 272 ученика, а на одного учителя - по 222 ученика. Развитию школьного дела в Поволжье должно было способствовать открытие в 1857 году Екатериненштадского центрального училища. В 1863 г. из первого выпуска центрального училища только трое стали учителями приходских школ, отчасти из-за низкого жалования, от-части из-за неприятия местных пасторов. Между тем рост благосостояния, развитие хозяйства и промышленности колонистов вызывали потребность в образованных людях. Однако все по-пытки колонистов организовать светские частные школы встречали резкое сопротивление священников. В 1833 г. Саратовский губернатор Переверзев решительно поставил вопрос о преподавании колонистам русского языка, что встретило сопротивление со стороны епископа Фесслера, отвергшего возможность преподавания русского языка и грамоты в евангелическо-лютеранских училищах. результатом этого демарша стала в 1834 г. отставка Фесслера. После реформ Александра II ситуация стала медленно изменяться. В марте 1866 г. евангелическо-лютеранское общество Саратова постановило открыть высшее церковное училище по образцу существовавших в Петер-бурге Петропавловского и Аннинского училищ. Главной задачей училища было определено основательное изучение русского языка и литературы. немецкого, латинского, греческого, языков, географии, истории, математи-ки, естественной истории, физики. Подобная программа соответствовала настроениям колонистов, и в начале 1870-х гг. потребовалось построить новое здание училища, поскольку старое не вмещало всех желающих. В соответствии с реформами образо-вания в России Александро-Мариинское училище в Саратове было на средства лютеранско-евангелической общины в 1873 г. преобразовано в реальное училище. В 1890 г. правительство изъяло немецкие церковные школы из ведения духовенства и передало их в подчинение Министерства народного про-свещения. Кроме образовательных школ, в колониях устраивались и иные учебные заведения. В 1851 г. по предложению врача конторы в Екатериненштадте Либгольда была устроена школа, готовившая акушерок, по одной на каждый окру г. На пожертвования колонистов дети из неимущих семей обучались ремеслу в ремесленных училищах за пределами колоний, с обязательством вернуться в колонии и отработать там не менее 6 лет.
Ditler: Новые переселения немцев Последней волной эмиграции из Германии на Волгу стало поселение в Новоузенском и Самарском уездах Самарской губернии менонитов из Пруссии. В 1853 г. была достигнута договоренность между представителями меннонитов и правительства о компактном поселении ста семей на свободных землях Левобережья Волги. При заключении соглашения им были предоставлены существенные льготы. На каждую семью выделялось по 65 десятин удобной земли, что в значительной степени превышало размеры наделов, которые в свое время были определены колонистам в XVIII веке. Менониты освобождались от всех платежей и повинностей на 3 года с момента их прибытия на место поселения. Договором закреплялось освобождение поселенцев от несения воинской повинности на 20 лет. По истечении этого срока предусматривалось сохранения права не служить в армии, но за каждого предполагаемого рекрута колония должна была выплачивать по 300 рублей. Рассмотрев все предложенные варианты, переселенцы согласились по-селиться на месте бывшего солевозного тракта близ впадения речушки-родничка Малышевки в Тарлык. К осени 1854 г. было завершено межевание первых двух меннонитских колоний - Гансay и Кеппенталь. Первые 27 семей из Пруссии прибыли в Поволжье в колонию Варенбург Ново-узенского уезда 14 января 1855 года. В две другие колонии, Линденау и Фрезенгейм, переселенцы прибывали с 1857 по 1861 год. В 1861 г. в ответ на просьбу представителей менонитов о содействии в получении дополнительных наделов земли Министерство государственных имуществ быстро дало согласие выделить дополнительно 10680 десятин земли для поселения еще 160 семей. Первоначально предполагалось шесть новых колоний строить к северу от первых четырех, вплоть до земель Покровской слободы. Однако серьезные проблемы с обеспечением водой колонии Фрезенталь (вода на землях к северу становилась все более соленой) заставили руководителей менонитов просить министерство заменить этот участок земли на более удобный. После непродолжительного обсуждения сошлись на территории, лежащей к востоку от первых колоний на продолжении бывшего солевозного тракта. Колониям Остенфельд и Медемталь определены были целинные земли, а колониям Гогендорф, Лизандерге, Орлов и Валуевка выделялись уже об-рабатываемые арендаторами земли. К 1874 г. образовалось 10 колоний менонитов с двумя приходами и мо-литвенными домами - в Кеппентале и Орлове. С 1858 г. началось заселение менонитами северо-запада Самарского уезда Самарской губернии. Первые 15 семей основали колонию Александерталь, которая стала центром новой волости. Процесс заселения этого региона продолжался до 1867 г. В это время возникли колонии Нейгофнунг, Мариенталь, Гротс-фельд, Муравьев, Орлов, Мариенау, Шенау, Линденау, Либенталь. Кроме меннонитов в Александертальской волости поселились немецкие евангелисты из-под Данцига и небольшая группа обедневших немцев из австрийской Галиции (район Львова). В конфессиональном отношении в Александертальской волости проживали еще лютеране и католики, но доминировали меннониты. В 1863 г. в Самарском уезде была основана колония Константиновка, ставшая волостным центром. В основном это были немцы-ткачи из пред-местий г. Лодзи Петраковской губернии Царства Польского. Подданными Российской империи они были уже с 1815 года Экономический кризис и социально-политическая нестабильность вытолкнули их в российскую глубинку. За 3-4 года здесь возникли колонии Кайзерсгнаде, Реттунгсталь, Петергоф, Бергталь, Гоффенталь, Штрасбург, Николаев, Романов, Фюрстенштейн, Райнсфельд, Розенталь, Владимиров. Сравнительно быстро определились хозяйственные особенности менно-нитских колоний. Их подворья были ориентированы на товарное зерновое и отчасти животноводческое производство фермерского типа. Была развита инфраструктура промыслов по переработке сельскохозяйственной про-дукции, аренды, сбыта. Уже через несколько лет после обоснования в По-волжье многие меннонитские хозяйства в сезоны трудоемких сельских работ использовали наемных работников в среднем по 4-5 человек на хозяйство.
Ditler: Великие реформы в России Ликвидация колонистского статуса Проводимые в России реформы напрямую коснулись немецких колонистов. Важнейшую роль в их судьбе сыграл Указ Александра Второго от 4 июня 1871 г., который отменил все привилегии колонистов, имевшиеся у них еще со времен Екатерины II. Прежде всего, отменялся колонистский статус и особое управление колонистами. Немецкие крестьяне переводились под общее российское управление и получали статус поселян-собственников -точно такой же, что был у русских крестьян после их освобождения от крепостного права. Немецкие села, округа и волости переходили в прямое подчинение органов государственной власти тех уездов, губерний и областей, на территории которых они располагались. Все делопроизводство в немецких селениях переводилось на русский язык. Еще одним изменением в жизни бывших колонистов стало введение в России вместо рекрутского набора всеобщей воинской повинности. Это произошло 1 января 1874 г. Бывшие колонисты подлежали призыву на военную службу.
Ditler: Социально-экономическая жизнь Проводимые в России реформы затронули социально-экономическую сторону жизни немцев Поволжья. К концу XIX в., по сравнению с серединой столетия, немецкое население Поволжья выросло почти вдвое. По данным переписи 1897 г. здесь проживало около 396 тыс. немцев, в том числе на «горной» стороне в Саратовской губернии - 163 тыс., на луговой стороне в Самарской губернии - 233 тысяч. В результате, аграрное перенаселение, которое было заметно в немецких селениях уже в середине XIX столетия, к началу XX века становится важ-ным фактором, влиявшим на социально-экономическое развитие края. К концу столетия стало особенно заметным расточительное отношение к природным ресурсам. Площадь лесов небогатых растительностью Сара-товской и Самарской губерний, менее чем за двадцать лет (с 1881 по 1899гг.) сократилась почти на 14%. В итоге резко понизился уровень грунтовых вод, исчезали многочисленные прежде ручейки, мелела даже Волга. В результате беспорядочной распашки земель выросла эрозия почвы, стремительно росли овраги, выводя из оборота плодороднейшие земли. С 1880-х гг. неурожаи в Саратовском Поволжье становятся все более частыми и губительными. Неурожайными и голодными для всего края были: 1879-1880, 1891, 1898, 1901, 1905-1906, 1911-1912 годы. Хотя производство пшеницы являлось главным направлением сельско-хозяйственной деятельности немцев Поволжья, занимая обычно около 45% посевных площадей, они выращивали и другие зерновые культуры. Так 25% было занято под рожь и 5% под овес. Овощи и фрукты выращивались в немецких колониях губернии на приусадебных участках. Предпочтение в это время стали отдавать ранее отвергавшемуся картофелю. На небольших садовых участках в основном выращивались яблоки и вишни, а на полях Дыни, арбузы и тыквы. И все же главной проблемой было малоземелье в условиях общинного характера землепользования. Практичные немецкие земледельцы искали выхода из сложившейся ситуации. Они прибегали к аренде участков у ча-стных лиц. Однако и этот источник к концу столетия в значительной мере иссяк. Испытывая затруднения от малоземелья и безземелья немецкие крестьяне, таким образом, имели причины для недовольства, тем не менее, практически не приняли участия в аграрных волнениях на территории Поволжья в годы первой русской революции. В первые годы проведения столыпинской реформы поселяне-немцы Поволжья отнеслись к ней достаточно инертно. Многие сельские общества предпочитали новому порядку традиционные формы хозяйствования. Лишь несколько селений рискнули перейти к наследственному владению землей, укрепив ее в личную собственность за всеми домохозяевами, но чересполосица при этом оставалась. Вместе с тем, и серьезной агитации против проведения реформы не отмечалось. Перелом наступил в 1910 г., когда буквально в течение двух лет семь из восьми селений Илавлинской волости Камышинского уезда полностью перешли к отрубному хозяйству (последнее селение этой волости присоединилось к ним в 1914 году). В реализации реформы правительство отводило определенную роль кре-стьянскому банку, который был призван оказывать финансовое содействие малоземельным крестьянам в приобретении земли. Однако в 1909 г. по распоряжению главного управления землеустройства и земледелия опера-ции с колонистами были приостановлены. Чуть позже, ввиду малого спроса на банковские земли из-за их малой пригодности к обработке (низкое качество почвы, недостаток воды) было разрешено местным отделениям банков продавать земли и поселянам-немцам, но не более 250 отрубов. Столыпинская аграрная реформа в немецких поселениях Поволжья имела целый ряд особенностей. Во-первых, волна выходов из общины в них пришлась на 1910-1914 гг., в то время как по Саратовской и Самарской гу-берниям в целом - на первые три года. Во-вторых, в целом из немецких сельских общин вышло более 70% домохозяев, тогда как средний показа-тель по двум упомянутым губерниям составил 27,9%. В-третьих, в немецких волостях приобрело массовый характер разверстание целых селений на отруба, что не было характерно для крестьян других волостей. К осо-бенностям реформы следует отнести и отлучение поселян от помощи Кре-стьянского поземельного банка. Значительное место в жизни колонистов в конце XIX в. занимали кустарные промыслы, например, кожевенное производство. Оно особенно развивалось в колониях Голый Карамыш (Бальцер), Севастъяновка (Антон), Карамышевка (Бауэр) и Олешня (Диттель). На 1871 г. в немецких поселениях только Саратовской губернии работало 140 кожевенных мастерских. Примерно с середины XIX века широкое распространение получило производство курительных трубок. В колонии Лесной Карамыш (Гримм), где в основном они производились, выделывалось ежегодно до 500 тыс. штук трубок и столько же чубуков 20 различных сортов. И все же наиболее популярным среди колонистов был сарпиночный промысел. Производство сарпинки наиболее широкое распространение получило в Сосновской волости Камышинского уезда, где «земельный голод» и низкое качество крестьянских наделов у немецких колонистов толкали их на поиски иных средств к существованию, кроме земледелия. Одновременно с дальнейшим расширением сарпиночного производства семьи Шмидт, Рейнеке и Борель начинают вкладывать свои средства в му-комольное производство. В 1890-е годы немцы-мукомолы взяли под свой контроль не только про-изводство муки, но и ее продажу. Первыми в этом направлении действия предприняли братья Шмидт, учредившие в 1888 г. торговый дом, открыв одновременно представительство фирмы в Москве. В 1892 г. был учрежден торговый дом «Эммануель Борель и сыновья», а 1899 г. торговый дом открыл Конрад Рейнеке. В конце 90-х гг. представительства этих фирм существовали в Петербурге, Астрахани, Рыбинске, Нижнем Новгороде и др. городах России. Несмотря на то, что через Саратове была проложена железная дорога, главной торговой артерией оставалась Волга. Для успешных торговых операций были нужны собственные суда и баржи. Больше всего в решении этой задачи преуспела фирма братьев Шмидт, создавшая собственное па-роходство. В его состав входило 5 пароходов, 32 баржи и 2 плавучих элеватора. Успехи саратовских мукомолов в конце XIX в были высоко оценены на различных промышленных выставках. Первую высокую награду - серебряную медаль Императорского Вольного Экономического общества в 1880 г. получила фирма Рейнеке. Она же в 1882 г. на Всероссийской промышленно-художественной выставке получила право использования государственного герба на своей продукции. Фирмы Шмидт и Борель в конце 1880-х годов на различных российских выставках также были отмечены высокими наградами. В 1890-е гг. заслуги этих фирм были признаны и за границей. Дважды, в 1892 и 1900 гг. фирма Рейнеке получала золотую медаль на выставках в Париже, а в 1897 г. такую же в Стокгольме. Высокие награды на различных европейских выставках получили также фирмы Шмидт и Борель. Немецкие представители в земствах Новоузенского и Камышинского уездов (в этих уездах немецкое население насчитывало от 24% до 42%) составляли особую категорию. Работа в земских органах требовала хорошего знания русского языка, умения составлять отчеты. Поэтому в земские органы избирались трудолюбивые, наиболее просвещенные колонисты, владевшие русским языком. Начав на поприще земства, многие из них занимали позднее видные должности в губерниях: это X. Шельгорн, П. Е. Ляук, Н. В. Гардер, В. В. Крубер, К. Н. Гримм и др.
Ditler: Образование Земства положили начало принципиально новым шагам в области образования: организация земских школ (первая земская школа открылась в 1871 г. в Верхней Добринке); обеспечение их учителями русского языка с оплатой их труда; финансовая помощь всем типам школ (расходы на народное образование в уездных земствах в 1900 г. составляли 30% годового бюджета), а затем и перевод части церковно-приходских школ под крыло земства; подготовка учительских кадров, организация бесплатных библиотек, предоставление стипендий для обучения в университетах и училищах. Развитие сети земских школ создавало здоровую конкуренцию другим типам школ. На новую ступень поднялось частное образование. С 1870-х гг. в немецких колониях стали появляться товарищеские школы (Gesellschaft-isschuten), создаваемые группами семей для более качественного обучения своих детей. Первые товарищеские школы были открыты в 1870 г. в колониях Голый Карамыш, Усть-Золиха и Гололобовка. К концу 1880-х гг. товарищеские школы имели превосходную репутацию и положительные отзывы от гу-бернатора, инспекторов и местных жителей. На конец 1880-х годов только в колониях Камышинского уезда насчитывалось 27 таких школ. В целом частные школы в колониях охватывали небольшое число детей, но они да-вали право выбора богатым колонистам в приобретении большего объема знаний, особенно, изучения русского языка, чего церковно-приходская школа не давала, позволяли подготовиться для поступления в русскую гимназию. Наиболее дальновидные колонисты требовали ввести изучение русского языка в церковно-приходских школах, ибо его знание было необходимо для работы в органах управления, возросли контакты с русским населением, знание русского языка позволяло иметь льготу по воинской повинности, введенной для немцев в 1874 г., облегчало службу в армии. Позиции колонистов и духовенства в этот период разделились. Часть духовенства настаивала на введении русского языка и, что особенно важно, акцентиро-вала внимание на подготовке учителей со знанием русского языка из среды колонистов. Другая часть всячески подогревала слухи о грядущей русифи-кации, ссылаясь на отмену былых привилегий. Основная масса колонистских детей продолжала учиться в церковно-приходских школах. В 1871 г. в немецких селах Поволжья таких школ насчитывалось 175, в них работало 220 учителей, они обучали 49,8 тыс. учащихся. 2 мая 1881 г. церковно-приходские школы были переданы в ведение Министерства народного просвещения. За духовенством было сохранено право наблюдать за религиозным образованием юношества в этих заведе-ниях.. Организация и учебное устройство школ оставались без изменений. Министерство не взяло на себя также финансовое обеспечение - источник содержания остался прежним - сельские общества. Особое внимание было уделено повышению качества подготовки в цен-тральных русских училищах в Лесном Карамыше и Екатериненштадте. В 1909-1913 гг. прошло их преобразование в городские училища с организа-цией при них двухгодичных педагогических курсов. Эти училища воспитали целый ряд известных представителей интеллигенции, которые занимали в последующем видное место в общественно-политической жизни, особенно после 1917 г. (И. Шваб, Г. Дингес, А. Шенфельд, А. Лане, А. Лонзингер и др.).
Ditler: Немцы в Поволжских городах К началу XX века немецкое городское население в Поволжье неуклонно росло, прежде всего, за счет выходцев из колоний. Немцев можно было найти практически во всех социальных группах. Все более активное участие городских немцев в социально-экономической, общественно-политической и культурной жизни говорит о появлении в пореформенный период нового феномена - широкого взаимодействия немецкой и русской культур. Самой большой немецкая диаспора была в Саратове. Если в 1860 году в Саратове проживало около 1 тыс. немцев, основным занятием которых было ремесло и торговля, то к началу XX в. их численность выросла более чем в 5 раз. На месте бывшей Немецкой слободы возникла Немецкая улица, ставшая центральной, самой красивой и респектабельной улицей Саратова. На этой улице красовался величественный католический кафедральный собор св. Клементия. Неподалеку от него на Никольской улице устремляла ввысь свой шпиль лютеранская церковь св. Марии. По проекту архитектора И. В. Штрома в 1883-1885 гг. было сооружено здание Радищевского музея, поражающее свои великолепием. На рубеже веков для обслуживания местной ткацкой промышленности, получившей большое развитие в немецких колониях Правобережья в селе Шахматовка под Саратовом (ныне поселок Красный Текстильщик) акцио-нерным обществом Саратовская мануфактура была основана бумагопря-дильная фабрика. Одним из ее директоров стал Э. Борель, представитель известного клана сарпинковых и мукомольных «королей». Позднее одним из основных держателей акций стал другой «сарпинковый король» А. Бендер. В начале века Саратов стал крупнейшим центром мукомолья в Поволжье. Его мельницы ежесуточно выдавали 59 тыс. пудов муки, в то время как в Самаре этот показатель составлял 45 тыс., в Нижнем Новгороде -42 тыс. пудов. Большим спросом пользовалась продукция шоколадной Фабрики торгового дома «Братья Миллер». В Саратове располагались и известные в Поволжье табачные фабрики, среди них фабрика А. Штафа. Свое сырье - высококачественный табак она получала из немецких колоний Левобережья, располагавшихся вблизи Екатериненштадта. В самом конце XIX в. были открыты механический завод О. Беринга, гвоздильно-проволочный завод Гантке, завод по производству мельничного оборудования Э. Шиллера и др. В начале XX в. Саратов становится не только важным промышленным, но и крупным культурным центром Поволжья. В 1909 г. здесь был открыт 9-й императорский университет - первое высшее учебное заведение в городе. Среди преподавателей и профессоров университета были такие всемирно известные ученые, как философ С. Л. Франк, математик В. В. Вагнер, филолог Ю. Г. Оксман, физики В. П. Жузе и Е. Ф. Гросс, химик В. В. Вормс, биолог А. А. Рихтер, геолог А. И. Олли и др. Немцы играли заметную роль и в общественно-политической жизни Са-ратова. Так, например, В 1901-1903 гг. саратовским губернатором являлся A. П. Энгельгардт. Депутатами I Государственной Думы - Я. Дитц и B. Шельгорн. Немцы оставили свой заметный след и в истории Самары. Бурное эко-номическое развитие Самары со второй половины XIX в. предопределил тот факт, что с 1851 г. она стала центром вновь созданной одноименной губернии. Заметную роль в этом процессе играли немецкие предприниматели. С конца 19 в. появляются крупные семейные предприятия немцев. Уже отмечался механический завод Бенке, пивоваренный завод А. фон Вакано, торговые дома Клодтов, Кеницеров и др. Авторитетом и уважением пользовались врачи академик Штром, И. Акерблом, влиятельный адвокат и общественный деятель К. Позерн. Городком, облик которого во многом определяли немцы, был и Камышин - уездный город Саратовской губернии, вблизи которого располагалась целая группа немецких колоний. В начале века в нем проживало около 1 тыс. немцев. Немецкая диаспора существовала и играла заметную роль также в таких поволжских городах, как Астрахань, Царицын, Вольск, Сызрань, Симбирск.
Ditler: НЕМЦЫ В 1914-1922 гг. Первая мировая война В конце XIX — начале XX веков противоречия мирового развития постепенно привели к образованию двух враждебных друг другу коалиций государств. Россия стала членом Антанты, Германия возглавила тройственный союз. Отношения между этими двумя странами становились все более неприязненными, что не могло не отразиться и на положении немецкого населения России. В обществе все более нарастала неприязнь к немцам, набирало силу мнение об опасности для России «немецкого засилья». Первая мировая война началась 19 июля (1 августа) 1914 г., Россия и Германия в ней оказались противниками, и это самым негативным образом сказалось на судьбе российских немцев. Вступление России в войну при-вело к бурному всплеску великорусского шовинизма и патриотической ак-тивности значительной части населения, сопровождавшейся, в частности, разгромом здания германского посольства в Петербурге, резким усилением антинемецких настроений. В этих условиях многие видные представители российских немцев: члены Государственной думы, крупные предпринима-тели, ученые, деятели культуры и другие сочли необходимым сделать пат-риотические заявления о своей преданности России, готовности своим ка-питалом и трудом оказывать всю возможную помощь для достижения победы в войне. Заявления сопровождались реальными патриотическими делами. Так, в Саратове немцы на свои средства открыли госпиталь для раненых россий-ских воинов. Жители немецких колоний, как горного, так и лугового берегов Волги, активно участвовали в сборе средств на нужды армии, брали под свою опеку лазареты и госпитали, оказывая им большую материальную помощь. Тем не менее, враждебное отношение к российским немцам продолжало нарастать, особенно в 1915 г., когда русская армия терпела ряд тяжелых поражений, отступала на восток, оставляя противнику большие территории (Польщу, часть Прибалтики, Западную Белоруссию, Западную Украину). В антинемецкую кампанию включилось и само государство. Был объявлен ряд мер, направленных против «немецкого засилья» в стране: запрещались все немецкие общественные организации, немецкоязычная пресса, преподавание в школе и публичные разговоры на немецком языке и др. Еще в конце 1914 г. все немецкие населенные пункты были переименованы, получив русские названия. Так, например, Екатериненштадт стал называться Екатериноградом, колония Зихельберг получила название Серпогорье, Блюменфельд - Цветочное и т. п. В феврале и декабре 1915 г. император Николай II подписал ряд законов, которые лишили немцев, проживавших в западных губерниях страны, их земельных владений и права на землепользование. Эти законы планирова-лось распространить и на немцев Поволжья. Все немецкое население По-волжья подлежало выселению в Сибирь. Выселение хотели начать с весны 1917 года. Факты массового лишения собственности и депортация немцев западных губерний на восток, в том числе и в Поволжье, деморализовали поволжских немцев. Весной 1916 г. их посевные площади значительно сократились, местами наполовину. Русские крестьяне Поволжья, воодушевленные ликвидацией немецкого землевладения в западных губерниях, открыто требовали передачи им земли поволжских немцев. В противном случае они грозились взять землю силой. И это происходило в то время, когда почти все взрослые мужчины -немцы Поволжья (свыше 50 тыс. человек) были призваны в армию и находились на фронте. Там они также подвергались дискриминации. Если в первые месяцы войны они воевали на разных фронтах, то уже к началу 1915 г. всех их перевели на Кавказский фронт, где противником России была Турция. Но даже и там оружие поволжским немцам, как правило, не доверяли. «Главнокомандующий не признал желательным назначать немцев для обслуживания тыловых учреждений и возможным вливать их в части войск других родов оружия, желая избавить эти части от лишних пытливых, зорких глаз людей хотя и русскоподданных, но немцев по духу», - отмечалось в одном из донесений. Всего около 4 тыс. немцев направили в боевые части - в пехоту - по 10 человек в каждую роту, но и внутри рот их распределяли по разным взводам и отделениям таким образом, чтобы в одном подразделении находилось не более 2-3 немцев. Несколько сотен поволжских немцев попали в казачьи части, где выполняли вспомогательные работы. Отношение казаков к немцам было особенно жестоким, что нередко приводило к трагическим последствиям. Основная масса немцев на Кавказском фронте проходила службу в запасных и ополченческих бригадах, а также в ополченческих рабочих ротах, находившихся в распоряжении Начальника военных сообщений и окружного интенданта. В ходе наступления, по мере продвижения в глубь турецкой территории, командование Кавказской армии все большее внимание вынуждено было уделять восстановлению разрушенных в боях дорог, мостов, портов, стан-ций, инженерных укреплений, крепостей и т.п. Основная тяжесть по вы-полнению этих работ в ложилась на запасные батальоны и рабочие опол-ченческие команды, в которых значительную часть личного состава составляли немцы. В частности, российские немцы использовались совме-стно с военнопленными-туркам и как рабочая сила для проведения инже-нерных работ по укреплению крепости Эрзурум, порта Трапезунд, Сары-камышской дорога и др. Дискриминация призывников-немцев, фактическое приравнивание их к военнопленным вызывало ответную реакцию. Ранее всегда стремившиеся к законопослушанию, немцы стали легко поддаваться на большевистскую агитацию, быстро революционизироваться. Росло их дезертирство с фронта. После Февральской революции процесс революционизации и разложения в среде военнослужащих-немцев принял особенно широкий характер. Именно фронтовики впоследствии, возвращаясь в свои колонии, становились там опорой большевиков. Они создавали Советы, формировали Красную гвардию, взламывали традиционный образ жизни колонистов.
Ditler: 1917 год в судьбе немцев Повожья В феврале 1917 г. в России произошла революция, результатом которой стало падение монархии. Власть перешла к Временному правительству. Уже в марте 1917 г. оно осуществило ряд демократических преобразований и отмену наиболее одиозных законов самодержавного режима. 11 марта специальным постановлением было приостановлено исполнение всего «ликвидационного» законодательства, направленного против немецкого населения России. В постановлении указывалось, что окончательное решение по этому вопросу должно принять Учредительное собрание. На волне бурного развития демократических процессов возникло и стало развиваться движение немцев России за политическое и национальное самоопределение. Первоначально оно приняло форму борьбы за отмену Дискриминационных мер, осуществленных российским правительством в годы первой мировой войны по отношению к немецкому населению, за ликвидацию их негативных последствий. Один из крупнейших центров ав-тономистского движения немцев сложился в Поволжье, в Саратове. В от-личие от других центров, например, в Москве и Одессе, он не претендовал На всероссийский масштаб и четко заявил о своих чисто региональных интересах - интересах защиты прав поволжских немцев. Еще в начале февраля 1917 г., как только стало известно о распространении «ликвидационных» законов на немцев Поволжья, состоялось собрание представителей поволжских немцев, на котором был избран Распорядительный комитет из наиболее известных и уважаемых граждан (Ф. Шмидт, К. Юстус, Г. Шельгорн, Г. Клинг, Я. Шмидт, А. Зейферт, В. Шевалье, И. Борель). Комитету было поручено предпринять меры по защите прав и интересов поволжских немцев, в том числе подготовить и созвать съезд представителей волостей с немецким населением. После Февральской революции этот комитет, наряду с защитой земельных прав, стал добиваться решения вопросов возрождения самоуправления, языка, церковной жизни, культуры. На основе Распорядительного комитета 4 апреля 1917 г. в Саратове был образован Временный комитет (ВК) немцев - поселян-собственников Са-марской и Саратовской губерний. В новый комитет вошли предприниматели, духовенство, учителя. В апреле-мае 1917 г. ВК выпустил семь номеров газеты «Erstes...», «Zweites...» usw. «...Flugblatt fur die Wolgakolonien» («Первый...», «Второй...» и т.д. «...Летучий Листок Для Колоний Поволжья»). 14 апреля ВК избрал комиссию для подготовки съезда представителей немецких колоний Поволжья. В комиссию по разработке проекта программы будущей единой национальной партии вошли Ф. Шмидт, К. Юстус, Г. Шельгорн, А. Вир, Я. Шмидт. Кроме того, были созданы комиссии по разработке проекта школьной реформы и аграрной платформы. 1-й конгресс 334-х полномочных представителей немецких поселян-собственников всех волостей Саратовской и Самарской губерний, Сарепты, немецких диаспор Саратова, Самары, Камышина, Царицына, Вольска, Астрахани и ряда других городов Поволжья состоялся 25-27 апреля 1917 года. Конгресс объявил о создании немецкой общенациональной по-литической организации «Немцы Поволжья». Были избраны руководящие органы: Центральный комитет и Центральное бюро. В ЦК вошло по одному представителю от каждой волости. ЦБ, как постоянно действующий рабочий орган, был сформирован из состава ЦК. В ходе заседаний участники конгресса обсудили все самые актуальные вопросы жизни поволжских немцев. Конгресс постановил издавать газету «Saratower deutsche Voikszeitung» («Саратовская немецкая народная газета»). Ее редактором стал пастор И. Шлейнин. Газета стала выходить с 1 июля 1917 г. и быстро завоевала популярность у поволжских немцев. Ее тираж осенью 1917 г. доходил до 11 тыс. экземпляров. Центральному бюро «Немцев Поволжья» удалось в короткий срок развить бурную деятельность в Саратове и колониях и практически в течение всего 1917 г. даже после победы большевиков в центре и Саратове держать значительную массу поволжских немцев под своим влиянием. Основные программные цели ЦБ, выработанные 1-м конгрессом, сводились к восста-новлению местного самоуправления, ликвидации всех дискриминационных актов царского правительства в отношении немецких колонистов, решению аграрной проблемы, возрождению национального языка, образования, культуры. «Немцы Поволжья» являлись общенациональной организацией, объеди-нившей в своих рядах людей самых различных политических взглядов, от консерваторов-националистов до крайне левых. В частности, 1-2 июня 1917 г. в Саратове прошел учредительный съезд Союза (Bund) немцев-социалистов Поволжья, который объединил в одну организацию отдельные разрозненные группы, отражавшие взгляды почти всех существовавших в России социалистических партий. Наиболее влиятельными были группа большевистской ориентации в Саратове (А. Гиль, Я. Гиль, Г. Кениг, Г. Клингер, А. Мейерович, В. Штромбергер и др.) и группа меньшевистской ориентации в Екатериненштадте, составившая Центральный Комитет Союза (А. Эмих, Ф. Ледерер, А. Калиниченко и др.) Союз немцев-социалистов развернул активную работу среди немецких рабочих Саратова, однако его влияние в колониях оставалось слабым. При решении общих для всех поволжских немцев вопросов Союз часто занимал раскольнические позиции, ослабляя, тем самым, все их национальное движение. В частности, социалисты высказали мысль о возможности своего само-стоятельного выступления на выборах в Учредительное собрание. Эту по-зицию они во главе с А. Эмихом отстаивали и на 2-м съезде «Немцев По-волжья», проходившем 19-22 сентября 1917 г. в колонии Шиллинг (Сосновка). Однако им не удалось получить поддержки, поскольку их пред-ставители составляли только десятую часть от 250 делегатов съезда. В Саратовской губернии кандидатами в Учредительное собрание от «Немцев Поволжья» стали И. Шмидт и патер Шенбергер, в Самарской губернии - пастор И. Шлейнинг и учитель А. Лонзингер. Руководство Союза немцев-социалистов в нарушение решений 2-го съезда «Немцев Поволжья» выдвинуло в Самарской губернии собственных кандидатов. 12 ноября на выборах в Учредительное собрание за список ЦК «Немцев Поволжья» в Саратовской губернии проголосовало 50 025 (4,8%), в Самар-ской губернии - 42705 (3,5%) человек. Список Союза немцев-социалистов собрал 42 148 голосов (3,5%). Часть немцев голосовала за другие партии. В результате такого разброса кандидаты в Учредительное собрание от по-волжских немцев не набрали нужного числа голосов. Выборы в Учредительное собрание проходили в условиях, когда к власти в России уже пришли большевики. В это время повсюду, в том числе в Саратове и немецких колониях, производится национализация предприятий немецкой буржуазии, экспроприация и конфискация частной собственности колонистов, развивается политика террора и насилия. Одним из первых шагов нового большевистского режима в Поволжье стало преследование организации «Немцы Поволжья», как «буржуазно-националистической». По решению большевистских руководителей Саратова в декабре 1917 г. ЦБ лишается всех своих помещений, закрывается газета «Saratower deutsche Volkszeitung», принадлежавшие ей бумага и обо-рудование конфискуются. Многие деятели немецкого национального движения подвергаются преследованию и репрессиям. Все это приводит к фактическому прекращению деятельности общенациональной организации поволжских немцев. В то же время большевики пытаются усилить роль Союза немцев-социалистов. Руководство этой организацией берут в свои руки немцы-большевики Саратова. Они начинают издавать газету «Vorwarts», создают в колониях свыше 50 своих первичных организаций, хотя и очень мало-численных, активно участвуют в проводящихся большевиками акциях.
полная версия страницы