Форум » Общие вопросы по генеалогии Поволжских немцев » Краткий курс по истории Поволжских немцев 1762-1990-е гг. » Ответить
Краткий курс по истории Поволжских немцев 1762-1990-е гг.
Ditler: В данной теме отражены все ключевые моменты жизни Поволжских немцев, начиная с первых переселенцев до нашего времени. Использованные материалы: Герман А.А., Плеве И.Р. Немцы Поволжья: Краткий исторический очерк. Учебное пособие. – Саратов: Издательство Саратовского университета, 2002. 144 с. Опубликовано по материалам сайта http://www.sarrest.ru/tourism/ns/index.html
Ответов - 29, стр:
1 2 All
Ditler: ОБРАЗОВАНИЕ КОЛОНИЙ Саратовское поволжье Одной из важнейших особенностей развития российского государства с момента его возникновения и вплоть до начала XX в. являлось постоянное расширение территории. Владения России постепенно расширялись на восток и юг. Вновь присоединявшиеся земли были малонаселенны. Как правило, коренные жители вновь присоединяемых земель были кочевни-ками, и потому постоянной и актуальной проблемой российских государей стала проблема культурного освоения этих земель. Требовались «колони-заторы, которые поселившись там, водворили бы в новом крае гражданст-венность и сделали его безопасным и для государства полезным», то есть культурные земледельцы, которым по силам было бы освоить пустующие земли и цивилизовать их. Для этой цели в России не хватало людей, так как крестьянское население России было крепостным и лишено свободы выбора места жительства. Поэтому русское правительство было вынуждено прибегнуть к иностранной колонизации. К середине XVIII века Среднее Поволжье, со своей столицей Саратовом, представляло собой пустынные, почти не заселенные земли, бывшие местом разгула «воровских» людей, то есть разбойников, грабивших проходившие по Волге купеческие суда. В то время как по правую сторону Волги бродили разбойники, на луговой стороне, в столь же диких степях обитали кочующие киргиз-кайсаки и калмыки, которые хотя и числились русскими подданными, но так же беспрепятственно, из-за нехватки сил у государства, разоряли и грабили все, что попадало под руку. Еще в 1732 г. императрица Анна Ивановна издала указ о строительстве новой сторожевой линии по Волге между Царицыном и Камышином. Для этой цели сюда было переселено свыше одной тыс. семей украинцев и донских казаков, создавших Волжское казачье войско. Однако этих людей для культурного развития края было далеко недостаточно. Кроме того, многие из них оказались плохими земледельцами. Успешные колонизационные мероприятия, проведенные в Пруссии, Австрии и Северной Америке, склоняли и русских государственных деятелей к мысли о заселении пустынных и беспокойных местностей иностранцами. Поэтому еще в царствование Елизаветы Петровны были выработаны общие положения для призыва колонистов. Однако реально осуществить этот план смогла лишь Екатерина II. Саратовское Поволжье стало одним из основных мест, куда планировалось селить колонистов. Агитируя иностранцев на переезд в Российскую империю, государственные и частные вербовщики говорили людям, что на Волге их ожидают «райские кущи», что там здоровый климат и плодородная почва, которая «уподобляется земле теплых провинций Франции», реки изобилуют рыбой, можно выращивать любые злаки и овощи и даже создавать виноградники. На самом же деле пришельцев из Европы, привыкших к мягкому климату, теплой и почти бесснежной зиме, в Поволжье ожидали суровые испытания. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим физико-географическую характеристику территорий, которые были определены под заселение ино-странцам. Рассматриваемые территории располагались и располагаются поныне в двух основных ландшафтных зонах: лесостепной и степной. Для местности в целом характерна общая равнинность рельефа, однако при этом рельеф далеко не однообразен. Наиболее крупные ландшафтные районы с их ин-дивидуальными особенностями: Приволжская возвышенность, Окско-Донская низменность, долина Волги, Сыртовая равнина Заволжья. Приволжская возвышенность расположена вдоль правого берега Волги. Восточный склон се, обращенный к Волге, высокий и крутой, интенсивно расчленен эрозионной сетью. Противоположный западный склон возвы-шенности более низкий и пологий. Постепенно снижаясь, он почти неза-метно переходит в Окско-Донскую низменность. Расчлененность его зна-чительно слабее, а эрозионная сеть здесь имеет более мягкие очертания. Приволжская возвышенность расчленена речными долинами, принад-лежащими бассейну реки Медведицы и правобережным притокам Волги. Кроме речных долин на Приволжской возвышенности развиты многочис-ленные балки, что вместе с оврагами создает ее своеобразный неповтори-мый овражно-балочный тип поверхности. Окско-Донская низменность расположена к западу от Приволжской воз-вышенности и охватывает бассейны рек Хопер, Терса и правых притоков Медведицы. Поверхность ее представляет собой плоскую или слабо всхолмленную равнину с общим небольшим уклоном с севера на юг. Реки, а также многочисленные балки, разделяют поверхность низменности на отдельные, преимущественно плоские междуречные пространства. Сыртовая равнина Заволжья отличается сравнительно спокойными мягкими очертаниями. Характерными элементами рельефа равнины являются обширные водораздельные массивы - сырты. Расчлененность поверхности речной и овражно-балочной сетью довольно значительная, но глубина вреза относительно невелика. Характерные особенности климата Саратовского Поволжья - континентальность, засушливость, большая изменчивость от года к году - определяются расположением его в зоне континентального климата, умеренных широт и влиянием солнечной радиации, подстилающей поверхности и связанной с ними атмосферной циркуляцией. Засушливые годы повторяются в среднем через два года. В левобережье континентальность климата, засушливость и дефицит осадков выражены намного ярче. В долинах малых рек и у подножья главного уступа восточного склона Приволжской возвышенности, в волжской пойме в период поселения ко-лонистов имелись отдельные благоприятные микроклиматические зоны. Для Саратовского Поволжья характерны достаточно морозные зимы. Средняя температура зимних месяцев колеблется от -10 градусов в правобережье до -14 градусов в Заволжье. Нередки морозы 30-35 градусов. А в отдельные зимы температура переваливала и за -40 градусов. В то же время бывают и оттепели. В связи с этим наблюдаются большие колебания температуры. Нередки снежные зимы, когда высота снежного покрова превышает 50 см. Часты метели. При метелях скорость ветра может достигать больших значений. Лето длится в среднем 4,5 месяца. В это время года средняя температура колеблется от +21 до +24 градусов. Как правило, погода сухая малооблач-ная. Часто с конца июня и до середины августа наблюдается сильная про-должительная жара, когда температура не опускается ниже +30 градусов. В левобережье нередки суховеи, достигающие большой силы. Летние осадки довольно неравномерны как во времени, так и в пространственном распре-делении. В среднем за три летних месяца в правобережье выпадает до 160 мм осадков, а иногда и больше. В долине Волги выпадает 110-130 мм, в Заволжье 90-100 мм. Дожди часто имеют ливневый характер, и месячное количество осадков может складываться из одного-двух дождей. При ливнях происходит большой поверхностный сток, когда смывается плодородный поверхностный слой, растут овраги. Основу гидрографии Саратовского Поволжья составляет Волга и ее притоки. Ширина Волжской долины колеблется от 2-3 до 30-35 км. Правый берег, как правило, высокий, нередко крутой. Левый берег низкий, пологий. В рассматриваемый нами период - местами заболоченный с большим количеством проток и стариц, с множеством островов. В весеннее полово-дье значительные территории левобережья подвергались затоплению. Другие реки Саратовского Поволжья, также типично равнинные, текут в хорошо разработанных руслах, в основном с севера на юг. Водосбор их невелик из-за небольшого количества осадков и большого испарения в летнее время. Поэтому важную роль в питании рек играют зимние осадки. Быстрое таяние снега весной вызывает бурный, часто разрушительный па-водок. Зимой все реки замерзают и питание осуществляется только грун-товыми водами. Для рек Заволжья в жаркое лето характерно значительное высыхание и как следствие - существенное уменьшение водного потока. Для Правобережья в основном характерны черноземные почвы с высоким естественным плодородием. В лесостепной зоне отдельными массивами разбросаны серые лесные почвы. В южной части правобережья залегают каштановые почвы. В основе почв речных долин лежит аллювиальный материал. В левобережье также основной вид почвы - чернозем. Сплошным массивом на юг от реки Иргиз и до параллели г. Новоузенска залегают каштановые почвы, южнее - солонцы и почвы солонцового типа. В середине XVIII - начале XX вв. на территории Саратовского Поволжья значительное место (в правобережье) занимали различные типы лесов, в основном широколиственные. Естественная граница лесов проходила примерно по линии Балашов - Петровск - Вольск. В степях южнее этой границы на склонах балок и оврагов произрастали и произрастают леса, основной древесной породой которых является дуб. Имелись леса в поймах рек. Значительные лесные массивы располагались в пойме Волги. Ле-вобережье представляло и до сегодняшнего дня представляет собой степ-ную зону, с довольно скудной растительностью. В описываемое нами время животный мир Саратовского Поволжья был богат и разнообразен. Наиболее распространены были заяц, лиса, волк, речной бобер, олень, лось, кабан, сурок, суслик, журавль, тетерев-косач, глухарь, орел, ястреб и др. В Заволжье в большом количестве обитали сайгаки, дрофы, стрепеты и др. В реках и других водоемов водилось до 50 видов рыб, в том числе осетровые (осетр, севрюга, стерлядь и др.), сом, щука. сазан и т. д. В целом оценивая природно-климатические условия Саратовского Поволжья как среды обитания европейских переселенцев, можно отметить, что кое в чем они были схожи с местом прежнего обитания переселенцев, однако в большей своей части существенно отличались в худшую сторону как более суровые и непредсказуемые. И самое главное, пожалуй, заключалось в том, что основной вид занятий пришельцев из Европы - земледелие - в условиях Поволжья могло иметь только рискованный характер и всецело зависело от капризов погоды. Это наложило в последующем существенный отпечаток на характер и условия жизни колонистов, сформировало совершенно новые традиции хозяйствования и образа жизни.
Ditler: Екатерина II и её манифесты Екатерина Вторая, пришедшая к власти в июне 1762 г., уже 4 декабря 1762 г. подписала Манифест «О позволении иностранцам, кроме жидов, выходить и селиться в России и о свободном возвращении в свое отечество русских людей, бежавших за границу». Данным Манифестом Екатерина декларировала присоединение России к популярной в то время в Европе политике увеличения численности населения страны за счет привлечения иностранцев и амнистировала подданных России, покинувших родину при прежнем правлении. Органичным продолжением Манифеста от 4 декабря 1762 г. стал Манифест о привилегиях от 22 июля 1763 года . Документ условно можно разделить на две части: в первой (параграфы 1-5) объяснялся механизм приезда в Россию, а во второй (параграфы 6-10) - льготы и привилегии колонистам, даруемые императрицей. Желавшим приехать в Россию в качестве колонистов достаточно было, по условиям Манифеста, доехать до первого пограничного города и явиться к губернатору или к городскому начальнику. В случае отсутствия у ко-лонистов денег на проезд им следовало обращаться к русским дипломатам или их резидентам, которые обязывались обеспечить отправку колонистов с предоставлением им денег на путевые расходы. Главной среди всех льгот и привилегий была свобода вероисповедания. Но она была предоставлена колонистам так, чтобы не ущемлять интересы православной церкви. Строительство храмов и содержание необходимого количества патеров и пасторов разрешалось только в тех местах, где иностранцы селились коло-ниями, т.е. преимущественно одной веры. Прибывшие в Россию переселенцы освобождались от «всяких налогов и тягостей» на разные сроки. На 30 лет - иностранцы, селившиеся колониями на землях, обозначенных в реестре как свободные для поселения. На 10 лет получали налоговые и другие льготы колонисты, поселившиеся в губернских и провинциальных городах, с предоставлением им на полгода бесплатных квартир. И только на 5 лет - иностранцы, пожелавшие остаться в Петербурге, Москве и в близлежащих к ним городах Лифляндии, Эстляндии и Финляндии. Манифест 1763 г. обещал беспроцентную ссуду на десять лет на строи-тельство домов, закупку продовольствия до первого урожая, скота, сель-скохозяйственного инвентаря и инструментов для ремесленников. Кроме того, разрешалось полное самоуправление в колониях, без вмешательства в организацию внутренней жизни поселений со стороны государственных чиновников. Были определены таможенные льготы для колонистов. Любой приезжавший на постоянное жительство в Россию иностранец мог ввозить беспошлинно любое количество товара для собственного пользования. Для продажи на российском рынке колонисты могли провести беспошлинно различного товара на большую по тем временам сумму в 300 руб., при условии, что они проживут в России не менее десяти лет. Прибывавшие в Россию колонисты, в соответствии с Манифестом, бесплатно доставлялись до места поселения. На время этого путешествия выдавались кормовые деньги за счет казны. Одновременно с изданием Манифеста, было принято решение о создании Канцелярии опекунства иностранных. Президентом Канцелярии был назначен генерал-адъютант и камергер граф Григорий Орлов, а вице-президентом - Василий Баскаков. Обязанности Канцелярии были определены специальной инструкцией. Главная задача Канцелярии заключалась в том, чтобы всесторонне забо-титься о приезжавших иностранцах, способствовать своими действиями созданию благоприятного мнения о России, что привело бы, в свою очередь, к увеличению притока колонистов. В задачу этого органа управления иностранными переселенцами входило составление подробных планов с описанием удобных к поселению свободных земель и на основе этих планов определение мест под организацию колоний но числу семей, а также учет привезенных иностранцами товаров. Она напрямую была подотчетна в своих действиях самой Екатерине Второй.
Ditler: Вербовка колонистов в Россию После издания манифестов 1762 и 1763 гг., правительство приступило к разработке механизма агитации, сбора и отправки желающих ехать в Рос-сию. Необходима была серьезная разъяснительная работа, чтобы каждый, решивший ехать в русские земли, хорошо представлял, зачем он туда от-правляется, и в каком статусе там будет жить. Было решено организовать устную агитацию в первую очередь среди крестьянства. Для этой цели в мае 1765 г. были учреждены должности ко-миссаров в Ульме и Франкфурте-на-Майне. Они должны были осуществлять набор и отправку колонистов в Любек. Комиссаром в Ульме был назначен житель города Аугсбурга Карл Фридрих Мейкснер, а во Франкфурте-на-Майне - Иоганн Фациус. Русским дипломатам было дано задание распространить Манифеты по Европе. Предусматривалось напечатать эти документы и в местных газетах, и отдельными экземплярами. Русский посол в Регенсбурге Смолин разработал специальную инструкцию, определявшую обязанности комиссаров и правила их поведения. Одним из главных требований было не обещать больше, чем определено в Манифесте. Колонистом мог стать только тот крестьянин или горожанин, кто получал от сельского общества отпускные документы. Сборные пункты для колонистов были определены на пересечении основных дорог. Такие пункты появились в Регенсбурге, в Ульме, во Франкфурте-на-Майне, в Фюрте под Нюренбергом, в Фридберге, Бюдингене, во Фрайбурге у Брайсгау, в Грюнсбурге под Ульмом, в Люнебурге, в Росслау, в Гамбурге, Данциге и некоторых других местах. Но они существовали не постоянно и не все одновременно. По мере нарастания противодействия набору колонистов в отдельных государствах их деятельность сворачивалась или переносилась в другие города. Вербовкой и отправкой колонистов в Россию занимались не только го-сударственные служащие, но и частные предприниматели, или, как тогда говорили, вызыватели. Юридическими лицами, получившими право набирать колонистов, организовывать в России частные поселения, управлять ими и брать часть доходов в свою пользу, стали де Боффе, ле Руа и де Борегард. Использование частных предпринимателей-вызывателей создало для российского руководства больше проблем, чем выгод. Вызывателям была предоставлена полная свобода действий по набору колонистов. Заключив договор непосредственно с Канцелярией опекунства, они фактически в своих действиях по вербовке переселенцев выходили из-под контроля рус-ских дипломатов. Им не было дела до нравственных качеств вербуемых и их пригодности к труду. Главным было стремление набрать как можно больше колонистов и заработать побольше денег. С осени 1763 и до середины 1765 гг. серьезных противодействий русской колонизационной политике не наблюдалось. Но как только активно заработали вызыватели, и особенно Борегард, ситуация резко изменилась. Вызывательские комиссары и агитаторы игнорировали получение официальных разрешений местных властей на эмиграцию, тайно вывозили колонистов на сборные пункты. Ряды вызывательских колонистов быстро пополнились людьми, задолжавшими большие суммы своим сеньорам или односельчанам. Ответной реакцией на действия вызывателей стало недовольство коло-низационными мероприятиями России, а затем и запрет на выезд колонистов из все большего числа государств. Первым громким делом стало изгнание в 1766 г. из Франкфурта-на-Майне комиссара Фациуса. Франкфуртские власти поддержали правительство Ганновера, Майнца и Ганау. На юге центром антирусских настроений стали курфюрст Баварский и архиепископ Зальцбургский. Познее к ним присоединились курфюрства Трирское, Пфальцское, Вормсское и др. Даже князь Ангальт-Цербстский, ранее охотно предоставлявший город Росслау для сборного пункта русских колонистов, внезапно отказал в этом. После многочисленных упреков со стороны большинства германских государств, граф Изеибургский запретил иметь в Бюдингене сборное место колонистов я предписал немедленно выслать уже набранных людей. В сложившейся ситуации для России оставался только один выход -временно прекратить все колонизационные мероприятия. 15 мая И. Смолин без согласования с Петербургом распорядился прекратить отправку колонистов в Россию. В ноябре 1766 г. в заграничных газетах были напе-чатаны объявления о полном прекращении вызова колонистов. Русскому правительству предстояло определить наиболее удобные и выгодные пути отправки переселенцев в Россию и далее - к месту поселения. Наиболее выгодным был морской путь. В конце сентября 1763 г. было предложено осуществлять отправку колонистов морем через Любек. В феврале 1764 г. была создана специальная структура для отправки колонистов в Россию, которую возглавил любскский купец Кристоф Генрих Шмидт. Помимо Любека, портом отправки колонистов был Данциг. Но поток колонистов из Данцига был невелик. В ожидании отправки в Россию колонисты жили на квартирах у ремес-ленников и мелких торговцев в Любеке и расположенном по соседству го-родке Травемюнде. Когда приток колонистов несколько увеличился, были арендованы дополнительные площади в черте города - Вульфовские склады и склады в районе Гольштинского моста, а в 1766 г. были построены 3 барака на 450 мест каждый. По дороге на Травемюнде были построены ба-раки еще на 1400 человек. Для транспортировки колонистов использовались торговые корабли Любека, Киля и Нейштадта. При содействии графа Воронцова были арендованы два крупных английских фрегата, которые перевезли более 4 тысяч человека. Значительную помощь оказали небольшие российские военные суда, на которых были вывезены 3076 колонистов. Всего с 1763 по 1766 гг. в Россию было перевезено более 30 000 человек. Вызыватели смогли сагитировать и направить в Россию 14 960 человек, что составило половину общей численности прибывших в Россию колонистов, или 56% поселенных в районе Саратова. Большинство иностранцев прибывало морем в Кронштадт. Колонисты, прибывшие в Россию в 1763 г., расселялись в самом Петербурге. Но от этого пришлось вскоре отказаться. Приезжавший контингент иностранцев становился все более многочисленным и достаточно беспокойным, а пото-му решили временно размещать их в пригороде столицы, в Ораниенбауме, где был создан пункт их временного расквартирования. Здесь они находились в среднем 1-2 месяца. За это время колонисты приобретали для длительного путешествия на Волгу зимнюю одежду и необходимые в дороге предметы домашнего обихода. В Ораниенбауме колонистов знакомили с российскими законами и тра-дициями, а затем они принимали присягу на верность русской короне, так называемое клятвенное обещание, текст которого был утвержден графом Орловым 3 августа 1763 года.
Ditler: Доставка колонистов в Поволжье Первая группа колонистов из более чем двадцати семей, изъявила желание ехать в Астрахань. В конце августа они были отправлены сухопутным маршрутом из Петербурга через Москву, Пензу, Саратов в Астрахань. 27 октября 1763 г. они прибыли на место поселения. Отправка большой группы колонистов сухопутным маршрутом оказалась довольно разорительным для государственной казны делом. Оказалось, что группы более 50 человек выгоднее отправлять водным путем. Для транспортировки колонистов по Волге Канцелярия на конкурсной основе заключала специальные договоры с мещанами, купцами и др., ко-торые брали на себя обязательства по доставке иностранцев в Саратов. К речным судам, предлагаемым для перевозки колонистов - а это в основном были барки и полубарки - предъявлялись жесткие требования. Они обору-довались в соответствии с определенными медицинскими нормами. Полу-барка, например, должна была быть в длину от 10 до 12 саженей. В корме предусматривалась каюта для офицера, а в носу - для солдат. Для приго-товления пищи оборудовался очаг в 1,5 аршина. В середине сооружались нары «из добрых досок». С каждого борта - по одному окну для света. В движении судов твердого графика не предусматривалось. Остановки и стоянки можно было делать по мере усталости колонистов, но не более 3 суток на одном месте. Пути движения зависели от того, в каком городе верховьев Волги нахо-дились транспортные средства подрядчиков, поэтому, в течение одного года использовались различные маршруты. В июне 1764 г. колонисты от-правлялись от Санкт-Петербурга на буерах и нанятых лодках до Невского монастыря на Ладоге. От Ладоги до Тихвина на подводах, затем по реке Сомина до Рыбинска, а оттуда по Волге до Саратова. Был и другой маршрут. Через Петербург, по Неве, Ладожскому каналу и Волхову в Новгород. Оттуда по р. Мете на Вышний Волочек, а далее на подводах до Торжка. Затем по Тверце в Тверь и далее по Волге в Саратов. Отправлявшимся из Ораниенбаума в Саратов в 1765 г. и всем, кто выезжал в 1766 г., приходилось зимовать в дороге, во многих населенных пунктах вдоль Волги. Это был продуманный и хорошо спланированный шаг. Держать колонистов долгое время в Ораниенбауме или тем более оставлять на зимовку не представлялось возможным. Если из Ораниенбаума первые группы отправляли в июне, то в Саратов они могли прибыть не раньше сентября. Распределять и отправлять колонистов в колонии в зимнее время было просто бесчеловечно. Там, в лучшем случае, имелись только что построенные и еще не всегда оборудованные для нормального проживания дома. Поэтому было удобнее принимать колонистов партиями в течение всего весенне-летнего сезона. По этой причине из Петербурга колонистов отправляли поэтапно, отдельными партиями, так, чтобы на зимовку они останавливались в различных местах от Твери до Самары. И с весны иностранные поселенцы начинали прибывать в Саратов. Колонисты прибывали группами в течение всего лета. Переезд из Петербурга в Саратов стал тяжелым испытанием для новых граждан России. Непривычные климатические условия, холодные и снежные зимы привели к высокой смертности среди колонистов. Из 26 676 человек, отправленных для поселения в район Саратова, в дороге умерли 3293 колониста, что составило почти 12,5% от общей численности. Несмотря на определенные сбои и просчеты эту часть колонизационных мероприятий можно считать вполне успешно выполненной.
Ditler: Создание колоний на Волге Прибывших на Волгу колонистов селили округами. Каждый округ в диаметре был не менее 60 и не более 70 верст, и в нем должны были жить до тысячи семейств. И сами округа создавались по религиозному принципу, чтобы избежать «всякую вражду и ненависть, случающиеся обыкновенно между разноверцами, от излишней ревности к вере». На каждую семью, независимо от ее численности, планировалось выделить 30 десятин удобной земли, в том числе 15 десятин пашенной земли, 5 десятин сенокосной, 5 десятин леса и 5 десятин на «усадебную, огуменную и огородную землю». В действительности каждая семья получила приблизительно 36,2-36,3 десятины удобной для использования земли. Всего во владении у колонистов на начало 70-х гг. XVIII в. находилось 368 084 десятины. Был разработан и стал осуществляться типовой план закройки колоний. Дома-пятистенки, рубленные в угол, строились на две семьи. Каждая квар-тира была размером 6 на 10 метров. Во дворе, размером 25 на 35 метров, рядом с домом располагались сараи, а в глубине находились конюшня и амбар. Дома располагались вдоль главной улицы шириной 30-32 метра. Главную улицу пересекали небольшие поперечные шириной 6 метров. В центре колонии, на пересечении главной улицы широкой (30 метров) поперечной. планировалось сооружение церкви, школы или других общественных зданий. Одним из главных условий застройки было наличие водных источников - рек, родников. Несмотря на различные проблемы, возникавшие в процессе строительства, к концу 1767 г. на 6229 семей было построено 3453 дома, и в течение следующего года - еще 998 домов. Проблемы с жильем касались в первую очередь вызывательских колонистов. Острая нехватка жилья для колонистов вызывателя Борегарда привела к задержке в образовании группы колоний по реке Малый Караман. Первоначально каждой создаваемой колонии давали порядковый номер. Сами колонисты при отсутствии официальных названий стали использовать в названиях фамилии форштегеров. Правительственным Указом от 26 февраля 1768 г. за колониями были официально закреплены русские названия, которые использовались в офи-циальных документах, вплоть до создания немецкой автономии на Волге. Все реки и речушки, овраги и другие характерные признаки местности были воспроизведены в русских названиях немецких колоний. Исключением из общего правила стали колонии вызывателя Борегарда, которому Контора позволила самому решать этот вопрос. Он постарался широко использовать в названиях имена близких ему людей, высокопо-ставленных особ и государственных чиновников, от которых в той или иной мере зависел. Восемь северных колоний повторили названия швейцарских кантонов. Борегард рассчитывал организовать управление создаваемыми колониями по швейцарскому образцу. Но этот, как и некоторые другие проекты, ему так и не удалось осуществить. Разнообразным был профессиональный состав прибывших в Поволжье колонистов - около 150 различных профессий. Более половины прибывших колонистов (приблизительно 55-57%) были крестьянами. Более 40% колонистов имели другие специальности. В конфессиональном плане колонисты принадлежали к трем крупным конфессиональным группам: лютеране, католики и реформаты. Наибольшую по численности группу составляли лютеране - более 4000 семей, около 2,5 тыс. семей - католики и 1250 семей - реформаты. Кроме того, были семьи смешанного вероисповедания. Среди первых поселенцев было 11 семей православного вероисповедания, поселенных в колонии Елшанка. Они составили треть населения этой колонии. Ссуда на организацию хозяйственной жизни выдавалась колонистам деньгами и сельхозинвентарем. Но ее размеры не были закреплены зако-нодательно, поэтому они изменялись в зависимости от ситуации. Для по-селившихся в первые колонии летом и осенью 1764 г. денежная ссуда со-ставляла огромную по тем времена сумму - более 200 руб. на семью. Для сравнения: лошадь стоила 9 рублей. Для тех, кто прибывал на Волгу в конце 1764 г., 1765-1766 гг., ссуда на хозяйственные нужды была меньшей, но все равно оставалась значительной - 150 руб. Сокращение денежных ссуд было вызвано тем, что значительные суммы, выдаваемые колонистам, использовались не всегда рационально. С образованием в Саратове Конторы опекунства иностранных 19 мая 1766 г. самая большая ссуда, за исключением денег, выделенных на строительство домов и хозяйственных помещений, была определена в 100 рублей. С мая 1767 г. размер суды сократился до 25 руб., а для прибывших в конце августа и сентябре этого года составила только 15 рублей. Всего за время поселения, т.е. с 1764 по 1767 гг., колонисты получили в качестве денежных ссуд более 300 тыс. рублей. В 1767 г. проводилась централизованная закупка всего необходимого для организации быта и хозяйственной деятельности иностранных поселенцев инвентаря. Это было вызвано тем, что приезд огромного числа колонистов (в 1767 г. прибыло приблизительно 15 тыс. человек) привел бы к резкому возрастанию цен на живой и мертвый сельхозинвентарь в районе Саратова. Самостоятельная закупка в 1767-1768 гг. значительно увеличила бы и без того огромный колонистский долг государству. Поэтому для прибывших на Волгу в 1767 г. колонистов теперь централизованно закупали не только сельхозинвентарь, но и предметы домашнего обихода. С прибытием в Саратов, а затем и в колонию каждый колонист продолжал получать кормовые (суточные) деньги из расчета 15 коп. в день на мужчину, 10 коп. на женщину, на детей от 2 до 15 лет - по 6 коп., менее двух лет - 2 коп. до первого урожая. Так как основная масса поселенцев прибывала на места поселения в летнее время, то кормовые деньги они получали в течение года. Таким образом, колонистам была оказана помощь в организации хозяй-ственной деятельности. Каждая семья получила возможность начать жизнь на новом месте при финансовой поддержке государства. Как уже отмечалось, управление колониями осуществляла учрежденная в 1763 г. в Петербурге Канцелярия опекунства иностранных. Начавшееся в 1764 г. заселение отведенных под колонизацию земель достаточно быстро убедило Канцелярию в необходимости иметь свой ис-полнительный орган в Поволжье. В 1766 г. была создана в Саратове Контора опекунства иностранных. Ключевым звеном в конторской структуре являлось Присутствие, возглавляемое главным судьей или главноприсутствующим. В Присутствие на протяжении существования Конторы входило от 1 до 3 членов. Решения Конторы носили коллегиальный характер, но могли приниматься и в отсутствие главного судьи и даже при наличии только одного члена Присутствия. Двухгодичная практика управления колонистами вызвала потребность в создании промежуточного между Конторой и колонистами управленческого звена в лице окружных комиссаров («крейскомиссаров»). Утверждение в должности комиссара, как и их увольнение, находилось исключительно в компетенции Канцелярии в Петербурге. Подбор комиссаров только из военнослужащих имел отрицательные по-следствия, так как в управлении колониями они часто использовали ко-мандные методы, перенесенные из армии. Это вызывало законное возму-щение поселенцев. Комиссарам предписывалось осуществлять постоянный контроль за колонистами, как в сельскохозяйственных работах, так и в бы-ту. Они должны были готовить ежемесячные отчеты о состоянии закрепленных за ними колоний. Окружной комиссар был ключевой фигурой в процедуре утверждения сельских начальников. Для утверждения Конторой избранных колонистами форштегеров достаточно было словесного свиде-тельства комиссаров о том, что «выбраны порядочного состояния и не по-дозрительные люди». Основная тяжесть управления в колониях возлагалась на старост - фор-штегеров. Форштегеры и бейзицеры (заместители старосты) избирались колонистами большинством голосов из людей в возрасте от 30 до 60 лет. В должность они могли вступить только после утверждения Конторой ре-зультатов выборов. Избрание форштегеров проводилось ежегодно в январе, бейзицеров каждые полгода - в январе и июле. В обязанности форштегеров выходили: административно-полицейская власть, суд, надзор и подробная регламентация ведения колонистского хо-зяйства. Они оценивали качество выполнения сельхозработ и сроки их проведения и др. За форштегерами был установлен жесткий контроль со стороны окружных комиссаров и Конторы, причем комиссары дублировали многие действия форштегеров, а исполнение некоторых отведенных первоначально инструкцией репрессивных функций перешло к Конторе. Комиссары стре-мились к проведению на форштегсрские должности своих кандидатур, что вызывало возмущение, озлобление и даже открытое неповиновение коло-нистов. Декларированный принцип выборности, ранее торжественно про-возглашенный, во многом оставался на бумаге благодаря его ущемлению конторским управлением. Введенная в колониях система самоуправления находилась в полном противоречии с положенными в его основу принципами выборности и са-мостоятельности в действиях выборных лиц в рамках предписываемых им полномочий. Выборность была фактически подменена комиссарскими ре-комендациями, что делало невозможным влияние общества на выборные власти. Несмотря на огромные усилия государства, хозяйственные результаты первых лет жизни колонистов на Волге не могли удовлетворить самих поселенцев. Причин было несколько. Во-первых, колонии, в большинстве своем, формировались переселенцами из различных германских государств. В лучшем случае они были из одного района или графства. Тогда сплоченнее и быстрее складывался коллектив колонии, быстрее налаживалась хозяйственная деятельность. Примером могут служить Севастьяновка, Норка, Сплавнуха, Голый Карамыш, Усть-Залиха и некоторые другие поселения. Во-вторых, отрицательно сказывалось на общей ситуации в колониях наличие большого процента не крестьянского населения. Большая часть бывших ремесленников постепенно стала осваивать крестьянский труд. Но это происходило медленно, не за один год. Другая часть принципиально игнорировала требования властей, отказываясь пахать землю. Конечно же, наличие в колониях даже небольшого числа жителей, которые, ничего не делая, получали от государства кормовые, разлагающе действовало на ос-тальных. В-третьих, причиной тяжелого экономического положения переселенцев из Центральной Европы можно считать непривычность климата целинных волжских степей. У населения, начавшего до появления колонистов осваи-вать степное Поволжье, еще не были наработаны агротехнические приемы, выращивание зерновых стало доходным после многих горьких опытов. Наиболее тяжелым было положение вызывательских колонистов. Орга-низацией поселения и хозяйства колонистов ни Борегард, ни Руа сами не занимались. Поселенцы оказались полностью во власти их доверенных лиц, офицеров, набранных для этой цели в Европе. Для них было важнее личное обогащение, а не интересы колонистов. Используя недовольство колонистов, Контора, при поддержке Канцелярии, отстранила вызывательские администрации от управления колонистами. В 1777 г. борегардовские колонисты, а в 1779 г. колонисты Руа и Боффе были окончательно причислены к казенным. Положение казенных колонистов было лучше. Они быстрее стали налаживать хозяйственную жизнь и обеспечивать себя. Об этом свидетельствуют то, что размеры государственных субсидий для вызывательских колонистов более чем в три раза превышали размеры субсидий для казенных поселенцев. Если учесть, что численность вызывательских и казенных колонистов была приблизительно одинаковой, разница существенна. Таким образом, если хозяйственная жизнь казенных колонистов пусть тяжело, но налаживалась, то колонисты вызывательские до 1775 г. жили в основном на государственных дотациях.
Ditler: Пугачевский бунт и кочевники Экономическое положение колонистов еще более усугубилось в 1774 г., когда их поселения подверглись разорению со стороны отрядов крестьян-ской армии Пугачева и местных кочевников - киргиз-кайсаков. Крестьянское восстание под предводительством Е. Пугачева - одно из самых крупных и жестоких в истории России - проходило в 1773-1775 гг. и захватило обширные территории Поволжья и Приуралья. Летом 1774 г. восставшим удалось захватить Саратов. На следующий день после взятия Саратова Пугачев направил один из своих отрядов на левый берег Волги в Покровскую слободу, а оттуда в Екатериненштадт. Ему были хорошо из-вестны места складирования продовольствия и фуража, экономическое и правовое положение немецких колонистов, их настроения по отношению к центральным и местным властям. Разграбив Екатериненштадт и Борегард, мятежники не пошли на север, а вернулись в Покровскую слободу, а оттуда пополненный отряд восставших двинулся на юг. Пугачевцы прошли через все колонии южной группы левобережья - от Казицкой через Березовку, Зауморье, Степную, Вольскую, Яблоновку, Поповкину, Тарлык, Тарлыковку, Скатовку, Привальную, Краснополье, Кочетную до Ровной. Путь прошедшего через эти колонии пугачевского отряда был отмечен грабежами и нередко - человеческими жертвами. Основные же силы восставших крестьян и казаков во главе с Пугачевым, отдохнув и основательно разграбив Саратов, 9 августа покинули город и двинулись на юг, в направлении Дмитриевска (Камышина) и Царицына. Они пошли по маршруту: Сплавнуха, Гололобовка, русское село Топовка, Карамышевка, Макаровка, Починная, Грязноватка, Каменка, По-повка, Усть-Грязнуха, Верхняя Добринка и Нижняя Добринка. Но есть сведения, что они побывали еще в колониях Елшанка, Россоши, Олешня, Лесной Карамыш и некоторых других. Наибольший ущерб был нанесен самой южной и самой богатой колонии Поволжья - Сарепте. Общие убытки Сарепты от бесчинств пугачевских и калмыцких отрядов составили 80 тыс. рублей серебром. От рук пугачевцев погибло несколько колонистов. Значительны были людские потери Конторы опекунства в Саратове. Во время нападения пу-гачевских отрядов было убито 8 служащих Конторы. Пугачев и его армия нанесли существенный материальный ущерб немецким колониям на Волге. Практически не поддаются учету потери отдельных семей. Только денежные потери Конторы, учитывая возврат незначительной части, составили около 38 тыс. рублей. Из саратовских продовольственных складов и магазинов Конторы было разворовано ржаной муки и овса на 43 255 рублей. В четырех магазинах Правобережья, где концентрировался колонистский хлеб, было похищено муки и другого продовольствия на 21901 руб., и почти столько же в магазинах Левобережья. Во время восстания Пугачева активизировались кочевники на луговой стороне. Воспользовавшись тем, что все правительственные силы были брошены на преследование и разгром Пугачева, кочевники с 27 по 31 авгу-ста напали на 9 колоний, расположенных по реке Караман; Тонкошуровку, Крутояровку, Раскаты, Суслы, Отроговку, Хайсоль, Липовку, Липов Кут и Осиновку. Чувствуя свою безнаказанность, они за пять дней разграбили значительную часть личного имущества колонистов. Во время этого на-падения киргизами было убито 16 мужчин, 1 женщина и 2 детей. Кроме того, после нападения считались пропавшими без вести 32 мужчины, 34 женщины и 78 детей. Организовывать преследование кочевников было некому. Контора опе-кунства еще находилась в Астрахани, а правительственные войска занима-лись ликвидацией остатков крестьянской армии. Почувствовав полную безнаказанность, киргиз-кайсаки совершили еще одно нападение. Теперь объектом их внимания стали самые южные колонии Левобережья - Кочет-ная, Краснорыновка, Кустарева и Ровная. 24 октября кочевники провели разведку боем. Около десяти человек, вооруженных пиками, напали на ко-лонию Кочетная и захватили с собой одного ребенка и одного работника. Уже на следующий день, 25 октября, 150 киргизов совершили нападение на колонии Ровная, Кустарева и Краснорыновка. Они угнали весь скот, убили двух и угнали с собой 273 колониста. По дороге несколько пожилых людей, которые не смогли быстро идти, были убиты. В результате двух нападений мирное население колоний понесло большие потери: всего числились убитыми, захваченными в плен и пропавшими без вести 438 человек. После разгрома основных сил Пугачева под Черным Яром правительство предприняло ряд мер по охране немецких колонистов от набегов кочевников и остатков крестьянской армии. Армейские отряды размещались в ряде колоний Левобережья. Одновременно прилагались усилия по возвращению из плена захваченных колонистов. В течение первой половины 1775 г. вернулось из плена 25 колонистов, а к концу этого года через Оренбург еще 28 человек. Летом 1776 г. Конторой опекунства иностранных было принято решение направить 9673 руб. для помощи возвращавшимся из киргиз-кайсакского плена. В 1777 году Канцелярия предприняла меры по выкупу колонистов, проданных кочевниками в рабство. На одного колониста определялось 150 рублей. Несмотря на принятые охранительные меры, киргиз-кайсаки все же соверщили еще одно нападение на колонии. 16 августа 1785 г. разграблению вновь подверглись колонии Хайсоль и Отроговка. Нападавшим далеко уйти не удалось. Казаки догнали и окружили кочевников между реками Большой и Малый Узень. В ходе завязавшегося боя было убито 70 киргиз-кайсаков. Угнанные 130 колонистов и скот были возвращены. Решительные действия властей остановили кочевников. Воинские части стояли в колониях до тех пор, пока не были заменены впоследствии линией казачьих военных поселений от Оренбурга до Астрахани.
Ditler: Немецкий колонии в конце 18 века Прошли первые десятилетия жизни колонистов на Волге. Они освоились, привыкли к местным условиям. Основой их хозяйственной деятельности становится выращивание пшеницы. В 1797 г. было произведено в колониях около 1500 т. пшеницы, что составило 36% от сбора всех зерновых культур. Объемы и качество выращиваемой пшеницы позволили сделать ее основной статьей товарного производства большинства колонистских хозяйств. В правобережных колониях рожь продолжала оставаться важной статьей производства. Второй после пшеницы культурой, возделываемой колонистами на продажу, было просо. Высокоурожайная, отличного качества, эта культура была наиболее дорогостоящей и становилась важным элементом товарного производства. Для внутреннего потребления выращивались картофель, яч-мень и горох. Значительные посевные площади, как в Левобережье, так и в Правобережье отводились под овес. Он шел на прокорм лошадей, основной тягловой силы в хозяйствах колонистов. Количество лошадей в колониях возросло за последнее десятилетие 18 в. в четыре с лишним раза и насчитывало 32,5 тыс. голов. Одним из важных показателей возросшего благосостояния колонистов было наличие в хозяйствах коров и овец. В среднем на одно хозяйство приходилось 7-9 коров. При поселении у колонистов практически не было свиней. К концу века насчитывалось уже около 30 тыс. животных. Таким образом, к концу 18 в. колонисты не только обеспечивали себя полностью продуктами, но и могли продавать излишки произведенной продукции. Среди технических культур особое внимание стало уделяться выращиванию табака, которое получило быстрое распространение в 26 колониях вокруг Екатериненштадта. Другим, несколько экзотичным направлением хозяйственной деятельности колонистов в 70-80 гг. 18 в. стало разведение тутовых деревьев или, как их тогда называли, шелковицы. Но разведение шелковицы так и не прижилось в поволжских колониях. Ремесленное производство в колониях в 60-70-е гг. XVIII в. находилось на стадии домашнего промысла. Но со второй половины 1770-х годов в колониях начинает развиваться сарпиночное производство, привнесенное сюда из Сарепты. Спрос на текстильные товары сарептян значительно об-гонял производство и создал предпосылки для его расширения. К концу 18 в. пряжа для ткацкого производства в большей своей части производилась в саратовских колониях, где были созданы крупные раздаточные конторы. В это же время на сарептских фабриках работало одновременно до 300, а иногда и до 400 человек. К концу 18 в. крупным центром ремесленного производства стала колония Екатериненштадт. Создаваемая изначально как ремесленный центр, она только через 30 лет стала приобретать эти черты. В 1798 г. из 142 семей 48 занимались различным ремесленным производством. В колонии имелись три ветряных и одна водяная мельницы, кирпичный завод и кожевенная фабрика Лотца по переработке шкур сайгаков, диких коз и зайцев. Постепенно Екатериненштадт превратился и в торговый центр поволжских колоний. Каждую неделю по понедельникам организовывались торги, куда приезжали не только из близлежащих колоний, но и с Правобережья. Административная реформа в России затронула и опекунские учреждения. По высочайшему указу 20 апреля 1782 г. прекратили свою деятельность Канцелярия опекунства иностранных и ее Контора в Саратове. Управлять колонистами стали губернские директора экономии. Передача колоний в их управление не свидетельствовало об уравнении колонистов в правах с государственными крестьянами. Социальный статус колонистов -свободных людей не изменился. Манифест 1763 г. продолжал оставаться основой их жизни, его положения выполнялись властями на местах. Не стали проводиться изменения во внутренней жизни колоний, а задачей аппарата чиновников было не жесткое регламентирование и контроль за всеми сторонами жизни поселенцев, а только доведение до их сведения рас-поряжений директора экономии и сбор различных статистических данных по колониям. Самоуправление в колониях впервые по-настоящему заработало только с ликвидацией опекунских учреждений. В 1797 г. опекунские учреждения вновь были восстановлены. Это было напрямую связано с реформами в системе управлении губерниями. 31 де-кабря 1796 г. должность директора экономии в губерниях России была уп-разднена. 4 марта 1797 г. Павел Первый издал указ о подчинении всех колоний вновь учрежденной «Экспедиции государственного хозяйства опекунства иностранных и сельского домоводства» во главе с генерал-прокурором князем Куракиным. Еще одной причиной восстановления опекунских учреждений стала начавшаяся подготовка к приему новых групп переселенцев из Европы. Поволжье на первоначальном этапе рассматривалось как одно из мест создания новых колоний. Важным элементом жизни в колониях на Волге во второй половине 18 в. стала церковь, которая находилась под полным контролем Канцелярии опекунства иностранных и ее Конторы в Саратове до !782 г., а позже - под контролем губернских властей, являясь одним из элементов социальных отношений и управления колониями. Инструкции государственных органов управления жестко фиксировали обязанности колонистов перед церковью, подчеркивая тем самым общегосударственное значение религии. Прихожане обязаны были повиноваться закону «своей церкви», посещать молитвы во все воскресенья и праздничные дни, слушать «поучения» своих пастырей. Не менее твердо в инструкциях регламентировались права и обязанности священнослужителей, С одной стороны, им отводилась важная роль в низшем звене колониальной администрации. «Душевые пастыри» занимали первое место среди колониальных начальников и были наделены даже судебными функциями. Для повышения эффективности управления цер-ковной организацией католических поволжских колоний юстиц-коллегия ввела промежуточное звено между собой и колонистским духовенством. Им стал приор или супериор, который являлся руководителем католических приходов в Поволжье и назначался юстиц-коллегией из местных свя-щенников. В 60-70-е годы 18 в. была заложена основа религиозной организации поволжских колоний. Она включала следующие элементы: избираемые приходскими обществами церковные старосты, патеры и пасторы, супериоры для католиков (суперсениоры), Белорусская епархия для католиков и юстиц-коллегия для протестантов. При этом назначение пасторов и патеров находилось в руках Канцелярии, а их переходы из прихода в приход регулировались саратовской колониальной администрацией. Основу цер-ковной структуры в поволжских колониях составляли приходы, ячейками которых были сельские общины во главе с церковными старостами. Колонии разделялись, как это было сделано ранее, на 19 приходов: 9 лютеранских и 7 католических. К концу 18 в. в колониях действовало 59 лютеранских, 23 реформатских и 33 католические церкви и молитвенных домов. Неотъемлемой частью духовной жизни немецких колоний была школа. По своему характеру эта школа была конфессиональной (церковной), такой же, что была широко распространена в германских княжествах. Сеть церковных немецких школ создавала систему начального образования для низших слоев общества. Школа создавалась не для получения общего образования, а для достойного проведения конфирмации, которую проходили девочки и мальчики в 14 лет. С 7 до 14 лет они должны были посещать школу для усвоения основ религиозного учения. Духовенство было призвано стать главным воспитателем молодого поколения колонистов. Строительство школ в колониях не всегда было под силу новоселам, поэтому дети часто занимались в молитвенном доме, в одном из пустующих домов или на дому у учителя. В большинстве колоний труд учителя был сезонной работой (преподавание велось только зимой, а весной и осенью - соответственно до начала и с окончанием полевых работ), и ему приходилось совмещать занятия в школе с какой-либо другой деятельностью. Община сама платила жалованье шульмейстеру на основе ежегодного договора о приеме его на работу. В крупных колониях, где имелась церковь, работа учителя совмещалась с должностью кистера (церковного служащего), и его положение было более устойчивым. Он был освобожден от необходимости заниматься сельским хозяйством. Весьма скудными были и материальные условия колонистских школ. Мебелью зачастую были лишь простые скамейки, и чтобы писать, дети становились на мокрый от растаявшего снега пол на колени, а скамья слу-жила столом. Экономические трудности, которые испытывали колонисты в первые двадцать лет своего пребывания в Поволжье, не позволяли им должным образом заботиться о потребностях духовных. Занятие сельским хозяйством, которое требовало много времени и сил и которым были охвачены буквально все члены семьи, отодвигало обучение на второй план. В конце XVIII в. в 102 немецких колониях функционировало 105 школ, занятия в которых велись регулярно. Рожденная традицией, колонистская школа была вынуждена развиваться в зависимости от того, насколько сила традиции противостояла экономическим трудностям.
Ditler: Сарепта Среди всех колоний, основанных на Волге в 1760-е годы, особого внимания заслуживает Сарепта. Она находилась в 410 км к югу от Саратова, то есть на большом удалении от основной группы колоний. От других колоний она отличалась также тем, что здесь поселились не случайные люди из различных государств Европы, а члены одной религиозной общины. Родоначальниками этой общины были табориты, последователи Яна Гуса, изгнанные из Чехии (Богемии) и Моравии. В 1456 г. они перешли в Польшу, где образовали евангелическое братство, назвав себя «Богемскими братьями». Тридцатилетняя война в Европе привела к почти полному их истреблению. В начале 18 в. идея богемских братьев об обустройстве жизни по заповедям Иисуса Христа и сохранении своей веры в чистоте апостольского Умения получила развитие в Германии, где она нашла сильного покровителя в лице сына саксонского министра графа Николауса Людвига Цинцен-дорфа. В 1722 году граф купил землю и имение Бертельсдорф, куда стали стекаться не только последователи богемских братьев, но и сторонники других преследуемых сект. Новое поселение было названо Гернгут, а община — гернгутской братской общиной. Главной целью своей деятельности братство считало миссионерство среди язычников в тех местах, где нет миссий других исповедании-После издания в 1762 г. Манифеста о приглашении в Россию колонистов гернгутская братская община провела переговоры с правительством об учреждении между Астраханью и Царицыном колонии для осуществления миссионерской деятельности среди калмыков и других язычников этого региона. Этой колонией, появившейся в 1765 г., как раз и стала Сарепта. В отличие от других колонистов сарептяне довольно быстро освоились на новом месте, и буквально через несколько лет посетивший Сарепту ака-демик С. Гмелин увидел здесь «скромное» благополучие и процветание. Но скоро нагрянула беда - пугачевское нашествие. Сарепте был нанесен самый большой из всех колоний ущерб. В связи с приближением войск Пугачева на закупленных с большим трудом 10 рыбацких лодках вниз по Волге были отправлены 110 женщин и детей. Многие семьи выехали в Ас-трахань на упряжках лошадей. Прибывший на следующие утро Пугачев застал колонию не только пустой, но и основательно разграбленной везде-сущими калмыками, которые успели побывать здесь после ухода колонистов. Вид безмолвной и разоренной колонии вызвал у вожака крестьянской войны негодование и ярость. Вдогонку уходящим на юг колонистам был послан отряд с приказом догнать и казнить беглецов. Но это не удалось. В Астрахани, сарептяне переждали смутное время и после известия о разгроме Пугачева отправились в обратный путь. 14 сентября жители Сарепты вернулись на пепелище своей колонии. Общие убытки Сарепты от бесчинств пугачевских и калмыцких отрядов составили 80 тыс. руб. сереб-ром. Тем не менее уже через несколько лет колония вновь превратилась в цветущий оазис. Являясь прекрасными мастерами, сарептяне привезли с собой навыки разнообразных ремесел и создали из небольшой колонии довольно крупный промышленный центр Нижнего Поволжья. Из Сарепты по всему региону распространилось впоследствии ткацкое и табачное производства. Первые в Поволжье свечной и мыльный заводы были сарептскими. А производившаяся здесь горчица вскоре стала известна всей стране. Видя рвение колонистов Сарепты, государство не раз оказывало им мате-риальную помощь, предоставляло различные льготы. Сарепта была един-ственной колонией в Поволжье, имевшей документы (грамоты) о привиле-гиях, данных сарептянам лично российскими императорами, начиная с Екатерины Второй и кончая Николаем Первым.
Ditler: ПЕРВАЯ ПОЛОВИНА XIX ВЕКА Управление колониями Взойдя на престол в 1796 г., император Павел I решил возродить централизованную систему управления колониями, ликвидированную Екате-риной II в 1782 г., подчинить колонистов непосредственному управлению Экспедиции государственного хозяйства и увеличить количество земли, которое соответствовало бы потребностям поселенцев. 17 сентября 1800 г. в развитие и дополнение уже существовавшей инструкции Канцелярии опекунства была издана специальная Инструкция о внутреннем порядке и управлении в колониях. Эта инструкция в значительной степени нормали-зовала жизнь колонистов и ограничила возможность начальственного произвола в отношении колонистов, хотя и не исключала его полностью. Начавшаяся реформа не была приостановлена со смертью Павла, так как взошедший на престол в 1801 г. Александр продолжил колонизационную политику своего отца, внеся в нее лишь некоторые изменения. С учреждением в 1802 г. Министерства внутренних дел Экспедиция го-сударственного хозяйства, опекунства иностранных и сельского домовод-ства вместе с подчиненными ей региональными структурами вошла в его состав и оставалась в нем до 1837 г., когда была включена во вновь обра-зованное Министерство государственных имуществ, в ведении которого немецкие колонии состояли до конца 60-х годов XIX в. В 1833 г. в связи с окончанием устройства иностранных поселенцев и запрещением свободного въезда в пределы России Николай I вводит новые принципы управления колониями. Саратовская контора сохраняется, но изменяет свое название, становясь Саратовской конторой иностранных по-селенцев. Ее руководитель - главный судья - становится управляющим. Контора сохраняла попечительные функции над колониями и сочетала высшую административную, полицейскую и судебную власть. В том же году вводится институт смотрителей колоний, которые фактически стали посредниками между попечительными органами и поселенцами. Во многом их функции совпадали с функциями существовавших до 1782 г. окружных комиссаров. Обособленность колонистского управления вызвала необходимость введения в 1857 г. специального закона об управлении колониями. Все инструкции по управлению колониями вошли в специальный свод законов, получивший название «Устава о колонистах». Непосредственное управление в колониях осуществлялось окружными и сельскими приказами. Все колонии разделялись на округа (волости). В каждом округе учреждался окружной приказ, во главе с окружным головой и двумя заседателями. Сельский приказ учреждался в каждой колонии и состоял из старосты и двух по-мощников (байзитцеров); от каждых десяти дворов выбирался десятский. Колонисты каждой колонии составляли мирское общество, в котором устанавливался мирской сход, состоящий из колонистов по одному со дво-ра. Окружной голова избирался колонистами на три, а его заседатели на два года от всех колоний округа под контролем смотрителей. Сельский староста и его помощники избирались на два года. Таким образом, хоть и в весьма ограниченном виде, все же было обеспечено самоуправление колонистов, их определенная самостоятельность. Политика государства в целом была направлена на поддержку колонистов, оказание им помощи в их хозяйственной деятельности. Она сохраняла многие привилегии колонистов, консервировала изоляцию колонистов от окружающего местного населения.
Ditler: Хозяйственное развитие Аграрный закон 19 марта 1764 г. отводил надельную землю не в личное владение, а в общее для всех жителей колонии. Земля отводилась в посто-янное пользование колонистских семей по 30 десятин на каждую, считая 15 десятин пашенной, 5 десятин сенокосной и 5 десятин усадебной, огородной и выгонной земли без права дробить участки. Таким образом уста-навливалось своеобразное лично-общинное владение. Община - собственник - отводила землю в постоянное и потомственное пользование каждой семье, каждому крестьянскому двору без права отчу-ждения и раздела. Поэтому крестьянский двор составлял нераздельную хо-зяйственную единицу. Предполагалось, что на таких основаниях двор-хозяйство всегда будет обеспечен трудовой силой, избыток которой обу-словит развитие ремесла, промышленности и торговли в колонистском крае. Однако рост населения уже в конце XVIII столетия вызвал существенный недостаток земли. Указами правительства в начале XIX в. колонистам отвели пустующие и казенные земли в количестве 2000 млн. десятин. Кроме того, переселенцам нарезали казачьи земли и даже земли частных лиц, что вызывало немалые трения с местным населением. Одной из главных задач правительства при переселении в Россию коло-нистов из Западных стран было развитие земледелия. Немецкие пересе-ленцы должны были выполнить эту задачу. Колонисты привезли с собой с родины плуг, косу, деревянную молотилку, почти не используемые в России, при обработке использовали трехпольный оборот. В России производилась главным образом рожь и небольшое количество пшеницы. Колонисты ввели белотурку, картофель, увеличили посевы льна, конопли, выращивали табак и другие культуры. Однако в отличие от южных колонистов, поволжские немцы не усовершенствовали общую культуру русского земледелия, на-против, усвоили русскую общинную систему землепользования. В XIX в. окончательно установилось разведение колонистами луговой пшеницы и табака, ржи, овса, ячменя. Практически все колонисты выра-щивали овощи. Уже в начале XIX в. табака в колониях производилось до 640 т. Такое обилие позволило колонисту Штафу открыть в 1828 г. в Саратове первую в России табачную фабрику. В 1856 г. в колонии Золотурн 129 семей немцев-колонистов основали на кооперативных началах вторую табачную фабрику, которая поставляла товар в Саратов, Пензу, Симбирск, Нижний Новгород, Тамбов, Астрахань, Оренбург. К сожалению, Контора иностранных поселенцев мало заботилась о под-держании сельского хозяйства в колониях Поволжья, достаточно сказать, что в ее штате даже не было агронома. Если на совершенствование земле-делия и животноводства Юга России затрачивались десятки тысяч рублей, то в отношении Поволжья ничего подобного не было. Только поселение в Новоузенском уезде меннонитов, с их улучшенным хозяйством побудило к применению усовершенствованных орудий труда. Рост населения и нехватка земли вынуждали колонистов искать применения своим силам вне земледелия. В 1813 г. саратовское губернское правление позволило колонисту Кигельхену устроить в колонии Севастьяновка свеклосахарный завод и выделывать из остатков производства спирт. Для этой цели колонисты отвели заводу земли под свекольные посевы. С развитием земледелия и ростом благосостояния колоний появилась и собственная колонистская промышленность. В начале XIX в быстрыми темпами развивалось мучное производство на местных водяных мельницах, маслобойная промышленность, изготовление сельскохозяйственных орудий труда, шерстяной материи, сурового полотна. Затем появилось кожевенное производство, которое впоследствии особенно развилось в Голом Карамыше, Севастьяновке, Карамышевке и Олешне. К 1871 г. в колониях насчитывалось 140 кожевенных и 6 салотопенных заводов. Вслед за кожевенным производством стало развиваться обувное дело. Поселение меннонитов в Новоузенском районе в 1850-х гг. породило в колониях новые промыслы. Меннониты привезли сюда молотильные камни, по образцу которых колонисты Нижней Добринки предприняли их массовое изготовление. Спрос на веялки вызвал веялочный промысел. В колониях Лесной Карамыш, Гололобовка, Сплавнуха, Карамышевка, Россоши и Вершинка их выделывали по 30 тыс. штук ежегодно. Этот тип производства сделал необходимым быстрое распространение чугунного литья. В Екатеринштадте и у меннонитов в Каппентале, Лесном Карамыше (здесь кроме того делали жатки-лобогрейки, конные молотилки, мельничные трансмиссии и даже нефтяные двигатели) на механических заводах про-цветало чугунолитейное производство. В колониях Ягодная Поляна и Побочная были устроены крахмалопаточные заводы, выделывавшие из картофеля крахмал и патоку. В 1870 г. сумма прибыли этих предприятий составила 20 тыс. руб. К началу XX в. все эти производства составляли значительную часть промышленности края, но и в этом ряду совершенно особо стоят сарпиночное и мукомольное производства. Промышленное ткачество в немецких колониях Поволжья стало развиваться в Сарепте, отчего и произошло название ткани - сарпинка. Уже после пугачевского бунта там стали вырабатываться бумажные материи и платки, пряжа для которых выписывалась из Силезии и Саксонии, а шелк выписывался из Италии. Спрос на эту продукцию был столь велик, что уже в 1797 году для этой фабрики был выстроен второй каменный корпус. Трудности с получением сырья из-за границы вызвали потребность произ-водства пряжи у себя, из персидской хлопчатой бумаги, доставляемой через Астрахань. Помимо непосредственно Сарепты в производстве участвовали прядильни, устроенные в Поповке, Севастьяновке, Норке, Лесном Карамыше. В самой Сарепте была устроена красильня для окраски пряжи в разнообразные цвета. Прибыльность сарпинного производства и возросшая конкуренция заставили Сарепту перенести производство в Саратов в 1816 г., где местные предприниматели-немцы братья Шехтель вытеснили сарептян из сферы ткацкого производства. В 1850-х гг. сарпиночное производство сконцентрировалось в руках трех крупных предпринимателей - Шмидта, Бореля и Рейнеке. Имея многочисленные предприятие не только в своих, но и в соседних колониях, они пользовались услугами мелких фабрикантов. По официальным данным, в 1866 г. существовало 69 сарпиночных фабрик, где имелось до 6 тыс, ткацких станков, было изготовлено материалов на сумму 1156 тыс. рублей. В 1870-е гг. сарпиночное производство испытало упадок, и крупные предприниматели перенесли основные капиталы в мукомольную промышленность. Центром сарпиночного производства остался Голый Карамыш. Новый виток в развитии производства этой ткани связан с деятельностью А. Л. Степанова, который понял, что прочное, но ручное и потому дорогое производство сарпинки может конкурировать с машинным при удешевленииконечной продукции и приближении ее к современным образцам моды. Он организовал из разрозненных сарпиночных фабрик товарищество, добился усовершенствования ткацких станков. Благодаря этому стали изготовляться полушелковые, и даже шелковые вещи, значительно улучшилось каче-cxgo производимых товаров вообще. В течение пяти лет сарпиночное про-изводство так продвинулось вперед, что получило всероссийское признание и распространение. Прибыльность и значение сарпиночного производства очевидны: центр этого вида производства (к началу XX в.) - Сосновская волость, несмотря на малоземелье была одной из самых процветающих в крае даже в голодные годы. Самым значительным по обороту видом производства в колониях было мукомольное. Среди первых колонистов были те, кто построил первые в России усовершенствованные голландские мельницы. Уже с 1770-х гг. на берегах рек Медведица, Карамыш, Иловля, Добринка, Щербаковка и др. появились водяные мельницы. В первой половине XIX в. в связи с большим спросом на мучное произ-водство колонисты Рейсих, Бензель, Квинт, Шира стали покупать у частных владельцев Камышина участки по рекам Камышинке, Елшанке, Сестренке и устраивать водяные мельницы. К середине столетия мукомольная промышленность колонистов полностью обеспечивала волжский район от Рыбинска до Астрахани, что немедленно вызвало расширение производства. В 1860-е гг. колонисты Зейферт и Зауер в Саратове, а десятилетием позже братья Шмидт в Екатериненштадте выстроили паровые мукомольные мельницы. К 1871 году мукомольни Саратова вырабатывали до 800 т. пше-ницы в сутки.
Ditler: Дочернии колонии Расселение колонистов в Поволжье не могло сдержать их стремления к освоению и других территорий. В 1802 г. была основана последняя из ко-ренных колоний - Новая Скатовка, хотя она и была заселена выходцами из Других колоний, но получила надел по опекунскому межеванию. После этого на долгое время переселения колонистов были строжайше запрещены. Однако недостаток земли и бездеятельность властей, ее обещавших, вызывали естественное недовольство колонистов. С 1830-х гг. колонисты Поволжья, несмотря на строгий запрет, начинают самовольно переселяться на Северный Кавказ, основывая там новые колонии. Всего с 1838 по 1871 г. на Кавказ переселились около 1300 человек. Безземелье и самовольные переселения заставляли власти обратить вни-мание на колонистов. 12 марта 1840 г. постановлением Кабинета Министров поволжским колонистам выделяются дополнительные земли в размере 15 десятин на мужскую душу. В связи с тем, что ряд новых земельных участков оказался далеко от поселений, выходцам из коренных (материнских) колоний рекомендовалось создавать новые (дочерние) колонии, В 1847-1864 гг. произошло переселение около одной трети колонистов на выделенные земли и образование новых колоний- Всего в это время была основана 61 колония, в том числе в Правобережье Волги (Камышинский уезд) - 11 (Обердорф, Розенберг, Эрленбах и др.), в Левобережье (Новоузенский уезд) - 50 (Гнаденфлюр, Зихельберг, Шенталь, Ро-зенфельд, Штреккерау, Лангенфельд, Экгейм, Моргетау, Кано, Эренфельд и др.). До 1871 г. колонии Новоузенского района составляли 4 округа: Верхне-Караманский, Нижне-Караманский, Ерусланский и Торгунский. 8 колоний Камышинского уезда составили Илавлинский округ и 3 колонии состояли в старом, Сосновском округе. В считанные годы новые колонии по уровню своего обустройства сравнялись со старыми.
Ditler: Духовная жизнь Заселение колонистами принадлежащих к различным конфессиям тер-риторий России требовало от правительства особого внимания к этому во-просу. Особую настороженность православной церкви и властей вызывали католики вследствие напряженных отношений между двумя основными христианскими вероучениями. Когда в Поволжье появились колонисты-католики, в России не было епископства, а правительство предполагало на 6 тыс. католиков, разбро-санных почти в 40 колониях достаточно одного патера. Когда стало ясно, что подобное невозможно, власти дали разрешение на прибытие дополни-тельного количества священнослужителей, но с известными ограничениями. Римско-католическая церковь также мало заботилась о колонистах, часто присылая непригодных для работы среди поселенцев. Первоначальным непосредственным начальником над католическими церквами католиков-поселенцев являлся приор, назначаемый из местных патеров юстиц-коллегией. С учреждением Белорусской епархии из по-волжских колоний был образован самостоятельный капитул во главе с па-тером префектусом, замененным в начале XIX в. иезуитами с титулом патер сеньор. После учреждения Тираспольской епархии, в ведение которой перешли колонии, во главе их встал декан римско-католических церквей Саратовской, Самарской и Астраханской губерний. С увеличением приходов поволжские колонии были разделены на несколько деканств: Саратовское, Каменское, Екатеринштадское и Ровенское. В целом положение ка-толической церкви в России определялось «Положением для духовного и церковного правительства римско-католического закона» от 13 ноября 1804 г. Протестантские вероисповедания также находились в ведении юстиц-коллегии. Приставленные ею к колониям пасторы зачастую не отличались ни знаниями, ни безупречной нравственностью. В российском законодательстве не было специальных установлений, касающихся устройства протестантских вероисповеданий, поэтому долгое время пользовались шведскими законами и порядками, действовавшими на территории Лифляндии. В конце XVIII в. первым пастором был избран Иоганн Жанет. Многочисленные жалобы верующих на непорядки в управлении лютеранской церковью вынудили власти изменить всю систему управления. В 1810 г. был создан особый орган - Главное управление духовных дел иностранных вероисповеданий. По указу Александра I 20 июля 1819 г. в евангелическо-лютеранской церкви был введен сан епископа с теми же полномочиями, что в Швеции, Дании, Пруссии; епископ управляет всеми протестантскими церквами и их духовенством. Кроме того, в Петербурге создавалась евангелическо-лютеранская Генеральная консистория, к которой и должны были отойти все функции юстиц-коллегии. По указу 25 октября 1819 г. в Саратове была создана провинциальная евангелическо-лютеранская консистория для управления и надзора за про-тестантскими церквами Саратовской, Астраханской, Воронежской, Там-бовской, Рязанской, Пензенской, Симбирской, Казанской, Оренбургской губерний, а епископом и суперинтендантом Саратовским был назначен доктор богословия Игнатий Аурелий Фесслер.
Ditler: Образование Инициатива развить школьное образование исходила почти исключительно от самих колонистов, власти оставались безучастными к делу образования колонистов. Неустройство и бедственное положение Поволжских колоний в первые 35 лет их существования сказались и на состоянии школьного дела, которое пребывало в бедственном положении. Духовенство, в ведении которого находились школы, равнодушно относилось к этой своей обязанности, ввиду чего учителями (шульмейстерами) часто становились люди без должного образования и качеств педагога. К началу 19 века в колониях Поволжья стала ощущаться нехватка учителей. На такое положение дел обратил внимание сенатор Габлиц, который проводил в 1800-1802 гг. ревизию поволжских колоний. По его распоряжению каждый округ должен был направить в саратовское народное училище по одному мальчику, чтобы те, вернувшись в колонии, исполняли там писарские или учительские должности. Принятые меры не привели к необходимому улучшению. В колонистской школе педагогические кадры оставались очень и очень слабыми. Община заботилась лишь о том, чтобы учитель не требовал большого жалованья. В 1815 г. Саратовская Контора издала для колонистов школьный регламент, в котором указывалось, что отныне не община, а пастор подыскивает учителя, экзаменует его или утверждает кандидатуру, предложенную общиной, которая в свою очередь заключала с учителем контракт. К учителю предъявлялись следующие требования: уметь читать понятно и с выражением, знать библейскую историю и катехизис, уметь петь в хоре и, желательно, играть на органе, хорошо писать и знать четыре ариф-метических правила. В 1825 году пастор Лесно-Карамышинского прихода Конради разработал проект училища по подготовке сельских должностных лиц на русском языке из числа колонистских детей. Этот проект был поддержан саратовскими евангелическо-лютеранской консистории и Конторой опекунства. Но дальше проектов и предложений дело не продвигалось. Саратовская контора предложила учредить пять отдельных школ, по одной на каждые два округа колоний, всего на 306 учеников, с тем, чтобы «курс учения продолжался шесть лет, а по истечении сего срока, взамен сих училищ, преподавание русского языка обязательно было введено в каждой колонии». Но правительство не удовлетворило и эти скромные запросы. В 1833 году в Лесном Карамыше и Екатериненштадте были учреждены две русские школы на 25 учеников каждая. Эти два училища не могли удовлетворять потребности деревенских школ в учителях русского языка. Еще долго ис-пытывали колонисты огромнейшие затруднения, когда в элементарных торговых сделках с представителями других народов приходилось уповать на помощь тех немногих, кто знал русский язык. К середине XIX в. в колониях Поволжья насчитывалось 120 колонистских школ, в которых обучалось 32 706 учеников и работало 147 учителей. В среднем на одну школу приходилось по 272 ученика, а на одного учителя - по 222 ученика. Развитию школьного дела в Поволжье должно было способствовать открытие в 1857 году Екатериненштадского центрального училища. В 1863 г. из первого выпуска центрального училища только трое стали учителями приходских школ, отчасти из-за низкого жалования, от-части из-за неприятия местных пасторов. Между тем рост благосостояния, развитие хозяйства и промышленности колонистов вызывали потребность в образованных людях. Однако все по-пытки колонистов организовать светские частные школы встречали резкое сопротивление священников. В 1833 г. Саратовский губернатор Переверзев решительно поставил вопрос о преподавании колонистам русского языка, что встретило сопротивление со стороны епископа Фесслера, отвергшего возможность преподавания русского языка и грамоты в евангелическо-лютеранских училищах. результатом этого демарша стала в 1834 г. отставка Фесслера. После реформ Александра II ситуация стала медленно изменяться. В марте 1866 г. евангелическо-лютеранское общество Саратова постановило открыть высшее церковное училище по образцу существовавших в Петер-бурге Петропавловского и Аннинского училищ. Главной задачей училища было определено основательное изучение русского языка и литературы. немецкого, латинского, греческого, языков, географии, истории, математи-ки, естественной истории, физики. Подобная программа соответствовала настроениям колонистов, и в начале 1870-х гг. потребовалось построить новое здание училища, поскольку старое не вмещало всех желающих. В соответствии с реформами образо-вания в России Александро-Мариинское училище в Саратове было на средства лютеранско-евангелической общины в 1873 г. преобразовано в реальное училище. В 1890 г. правительство изъяло немецкие церковные школы из ведения духовенства и передало их в подчинение Министерства народного про-свещения. Кроме образовательных школ, в колониях устраивались и иные учебные заведения. В 1851 г. по предложению врача конторы в Екатериненштадте Либгольда была устроена школа, готовившая акушерок, по одной на каждый окру г. На пожертвования колонистов дети из неимущих семей обучались ремеслу в ремесленных училищах за пределами колоний, с обязательством вернуться в колонии и отработать там не менее 6 лет.
Ditler: Новые переселения немцев Последней волной эмиграции из Германии на Волгу стало поселение в Новоузенском и Самарском уездах Самарской губернии менонитов из Пруссии. В 1853 г. была достигнута договоренность между представителями меннонитов и правительства о компактном поселении ста семей на свободных землях Левобережья Волги. При заключении соглашения им были предоставлены существенные льготы. На каждую семью выделялось по 65 десятин удобной земли, что в значительной степени превышало размеры наделов, которые в свое время были определены колонистам в XVIII веке. Менониты освобождались от всех платежей и повинностей на 3 года с момента их прибытия на место поселения. Договором закреплялось освобождение поселенцев от несения воинской повинности на 20 лет. По истечении этого срока предусматривалось сохранения права не служить в армии, но за каждого предполагаемого рекрута колония должна была выплачивать по 300 рублей. Рассмотрев все предложенные варианты, переселенцы согласились по-селиться на месте бывшего солевозного тракта близ впадения речушки-родничка Малышевки в Тарлык. К осени 1854 г. было завершено межевание первых двух меннонитских колоний - Гансay и Кеппенталь. Первые 27 семей из Пруссии прибыли в Поволжье в колонию Варенбург Ново-узенского уезда 14 января 1855 года. В две другие колонии, Линденау и Фрезенгейм, переселенцы прибывали с 1857 по 1861 год. В 1861 г. в ответ на просьбу представителей менонитов о содействии в получении дополнительных наделов земли Министерство государственных имуществ быстро дало согласие выделить дополнительно 10680 десятин земли для поселения еще 160 семей. Первоначально предполагалось шесть новых колоний строить к северу от первых четырех, вплоть до земель Покровской слободы. Однако серьезные проблемы с обеспечением водой колонии Фрезенталь (вода на землях к северу становилась все более соленой) заставили руководителей менонитов просить министерство заменить этот участок земли на более удобный. После непродолжительного обсуждения сошлись на территории, лежащей к востоку от первых колоний на продолжении бывшего солевозного тракта. Колониям Остенфельд и Медемталь определены были целинные земли, а колониям Гогендорф, Лизандерге, Орлов и Валуевка выделялись уже об-рабатываемые арендаторами земли. К 1874 г. образовалось 10 колоний менонитов с двумя приходами и мо-литвенными домами - в Кеппентале и Орлове. С 1858 г. началось заселение менонитами северо-запада Самарского уезда Самарской губернии. Первые 15 семей основали колонию Александерталь, которая стала центром новой волости. Процесс заселения этого региона продолжался до 1867 г. В это время возникли колонии Нейгофнунг, Мариенталь, Гротс-фельд, Муравьев, Орлов, Мариенау, Шенау, Линденау, Либенталь. Кроме меннонитов в Александертальской волости поселились немецкие евангелисты из-под Данцига и небольшая группа обедневших немцев из австрийской Галиции (район Львова). В конфессиональном отношении в Александертальской волости проживали еще лютеране и католики, но доминировали меннониты. В 1863 г. в Самарском уезде была основана колония Константиновка, ставшая волостным центром. В основном это были немцы-ткачи из пред-местий г. Лодзи Петраковской губернии Царства Польского. Подданными Российской империи они были уже с 1815 года Экономический кризис и социально-политическая нестабильность вытолкнули их в российскую глубинку. За 3-4 года здесь возникли колонии Кайзерсгнаде, Реттунгсталь, Петергоф, Бергталь, Гоффенталь, Штрасбург, Николаев, Романов, Фюрстенштейн, Райнсфельд, Розенталь, Владимиров. Сравнительно быстро определились хозяйственные особенности менно-нитских колоний. Их подворья были ориентированы на товарное зерновое и отчасти животноводческое производство фермерского типа. Была развита инфраструктура промыслов по переработке сельскохозяйственной про-дукции, аренды, сбыта. Уже через несколько лет после обоснования в По-волжье многие меннонитские хозяйства в сезоны трудоемких сельских работ использовали наемных работников в среднем по 4-5 человек на хозяйство.
Ditler: Великие реформы в России Ликвидация колонистского статуса Проводимые в России реформы напрямую коснулись немецких колонистов. Важнейшую роль в их судьбе сыграл Указ Александра Второго от 4 июня 1871 г., который отменил все привилегии колонистов, имевшиеся у них еще со времен Екатерины II. Прежде всего, отменялся колонистский статус и особое управление колонистами. Немецкие крестьяне переводились под общее российское управление и получали статус поселян-собственников -точно такой же, что был у русских крестьян после их освобождения от крепостного права. Немецкие села, округа и волости переходили в прямое подчинение органов государственной власти тех уездов, губерний и областей, на территории которых они располагались. Все делопроизводство в немецких селениях переводилось на русский язык. Еще одним изменением в жизни бывших колонистов стало введение в России вместо рекрутского набора всеобщей воинской повинности. Это произошло 1 января 1874 г. Бывшие колонисты подлежали призыву на военную службу.
Ditler: Социально-экономическая жизнь Проводимые в России реформы затронули социально-экономическую сторону жизни немцев Поволжья. К концу XIX в., по сравнению с серединой столетия, немецкое население Поволжья выросло почти вдвое. По данным переписи 1897 г. здесь проживало около 396 тыс. немцев, в том числе на «горной» стороне в Саратовской губернии - 163 тыс., на луговой стороне в Самарской губернии - 233 тысяч. В результате, аграрное перенаселение, которое было заметно в немецких селениях уже в середине XIX столетия, к началу XX века становится важ-ным фактором, влиявшим на социально-экономическое развитие края. К концу столетия стало особенно заметным расточительное отношение к природным ресурсам. Площадь лесов небогатых растительностью Сара-товской и Самарской губерний, менее чем за двадцать лет (с 1881 по 1899гг.) сократилась почти на 14%. В итоге резко понизился уровень грунтовых вод, исчезали многочисленные прежде ручейки, мелела даже Волга. В результате беспорядочной распашки земель выросла эрозия почвы, стремительно росли овраги, выводя из оборота плодороднейшие земли. С 1880-х гг. неурожаи в Саратовском Поволжье становятся все более частыми и губительными. Неурожайными и голодными для всего края были: 1879-1880, 1891, 1898, 1901, 1905-1906, 1911-1912 годы. Хотя производство пшеницы являлось главным направлением сельско-хозяйственной деятельности немцев Поволжья, занимая обычно около 45% посевных площадей, они выращивали и другие зерновые культуры. Так 25% было занято под рожь и 5% под овес. Овощи и фрукты выращивались в немецких колониях губернии на приусадебных участках. Предпочтение в это время стали отдавать ранее отвергавшемуся картофелю. На небольших садовых участках в основном выращивались яблоки и вишни, а на полях Дыни, арбузы и тыквы. И все же главной проблемой было малоземелье в условиях общинного характера землепользования. Практичные немецкие земледельцы искали выхода из сложившейся ситуации. Они прибегали к аренде участков у ча-стных лиц. Однако и этот источник к концу столетия в значительной мере иссяк. Испытывая затруднения от малоземелья и безземелья немецкие крестьяне, таким образом, имели причины для недовольства, тем не менее, практически не приняли участия в аграрных волнениях на территории Поволжья в годы первой русской революции. В первые годы проведения столыпинской реформы поселяне-немцы Поволжья отнеслись к ней достаточно инертно. Многие сельские общества предпочитали новому порядку традиционные формы хозяйствования. Лишь несколько селений рискнули перейти к наследственному владению землей, укрепив ее в личную собственность за всеми домохозяевами, но чересполосица при этом оставалась. Вместе с тем, и серьезной агитации против проведения реформы не отмечалось. Перелом наступил в 1910 г., когда буквально в течение двух лет семь из восьми селений Илавлинской волости Камышинского уезда полностью перешли к отрубному хозяйству (последнее селение этой волости присоединилось к ним в 1914 году). В реализации реформы правительство отводило определенную роль кре-стьянскому банку, который был призван оказывать финансовое содействие малоземельным крестьянам в приобретении земли. Однако в 1909 г. по распоряжению главного управления землеустройства и земледелия опера-ции с колонистами были приостановлены. Чуть позже, ввиду малого спроса на банковские земли из-за их малой пригодности к обработке (низкое качество почвы, недостаток воды) было разрешено местным отделениям банков продавать земли и поселянам-немцам, но не более 250 отрубов. Столыпинская аграрная реформа в немецких поселениях Поволжья имела целый ряд особенностей. Во-первых, волна выходов из общины в них пришлась на 1910-1914 гг., в то время как по Саратовской и Самарской гу-берниям в целом - на первые три года. Во-вторых, в целом из немецких сельских общин вышло более 70% домохозяев, тогда как средний показа-тель по двум упомянутым губерниям составил 27,9%. В-третьих, в немецких волостях приобрело массовый характер разверстание целых селений на отруба, что не было характерно для крестьян других волостей. К осо-бенностям реформы следует отнести и отлучение поселян от помощи Кре-стьянского поземельного банка. Значительное место в жизни колонистов в конце XIX в. занимали кустарные промыслы, например, кожевенное производство. Оно особенно развивалось в колониях Голый Карамыш (Бальцер), Севастъяновка (Антон), Карамышевка (Бауэр) и Олешня (Диттель). На 1871 г. в немецких поселениях только Саратовской губернии работало 140 кожевенных мастерских. Примерно с середины XIX века широкое распространение получило производство курительных трубок. В колонии Лесной Карамыш (Гримм), где в основном они производились, выделывалось ежегодно до 500 тыс. штук трубок и столько же чубуков 20 различных сортов. И все же наиболее популярным среди колонистов был сарпиночный промысел. Производство сарпинки наиболее широкое распространение получило в Сосновской волости Камышинского уезда, где «земельный голод» и низкое качество крестьянских наделов у немецких колонистов толкали их на поиски иных средств к существованию, кроме земледелия. Одновременно с дальнейшим расширением сарпиночного производства семьи Шмидт, Рейнеке и Борель начинают вкладывать свои средства в му-комольное производство. В 1890-е годы немцы-мукомолы взяли под свой контроль не только про-изводство муки, но и ее продажу. Первыми в этом направлении действия предприняли братья Шмидт, учредившие в 1888 г. торговый дом, открыв одновременно представительство фирмы в Москве. В 1892 г. был учрежден торговый дом «Эммануель Борель и сыновья», а 1899 г. торговый дом открыл Конрад Рейнеке. В конце 90-х гг. представительства этих фирм существовали в Петербурге, Астрахани, Рыбинске, Нижнем Новгороде и др. городах России. Несмотря на то, что через Саратове была проложена железная дорога, главной торговой артерией оставалась Волга. Для успешных торговых операций были нужны собственные суда и баржи. Больше всего в решении этой задачи преуспела фирма братьев Шмидт, создавшая собственное па-роходство. В его состав входило 5 пароходов, 32 баржи и 2 плавучих элеватора. Успехи саратовских мукомолов в конце XIX в были высоко оценены на различных промышленных выставках. Первую высокую награду - серебряную медаль Императорского Вольного Экономического общества в 1880 г. получила фирма Рейнеке. Она же в 1882 г. на Всероссийской промышленно-художественной выставке получила право использования государственного герба на своей продукции. Фирмы Шмидт и Борель в конце 1880-х годов на различных российских выставках также были отмечены высокими наградами. В 1890-е гг. заслуги этих фирм были признаны и за границей. Дважды, в 1892 и 1900 гг. фирма Рейнеке получала золотую медаль на выставках в Париже, а в 1897 г. такую же в Стокгольме. Высокие награды на различных европейских выставках получили также фирмы Шмидт и Борель. Немецкие представители в земствах Новоузенского и Камышинского уездов (в этих уездах немецкое население насчитывало от 24% до 42%) составляли особую категорию. Работа в земских органах требовала хорошего знания русского языка, умения составлять отчеты. Поэтому в земские органы избирались трудолюбивые, наиболее просвещенные колонисты, владевшие русским языком. Начав на поприще земства, многие из них занимали позднее видные должности в губерниях: это X. Шельгорн, П. Е. Ляук, Н. В. Гардер, В. В. Крубер, К. Н. Гримм и др.
Ditler: Образование Земства положили начало принципиально новым шагам в области образования: организация земских школ (первая земская школа открылась в 1871 г. в Верхней Добринке); обеспечение их учителями русского языка с оплатой их труда; финансовая помощь всем типам школ (расходы на народное образование в уездных земствах в 1900 г. составляли 30% годового бюджета), а затем и перевод части церковно-приходских школ под крыло земства; подготовка учительских кадров, организация бесплатных библиотек, предоставление стипендий для обучения в университетах и училищах. Развитие сети земских школ создавало здоровую конкуренцию другим типам школ. На новую ступень поднялось частное образование. С 1870-х гг. в немецких колониях стали появляться товарищеские школы (Gesellschaft-isschuten), создаваемые группами семей для более качественного обучения своих детей. Первые товарищеские школы были открыты в 1870 г. в колониях Голый Карамыш, Усть-Золиха и Гололобовка. К концу 1880-х гг. товарищеские школы имели превосходную репутацию и положительные отзывы от гу-бернатора, инспекторов и местных жителей. На конец 1880-х годов только в колониях Камышинского уезда насчитывалось 27 таких школ. В целом частные школы в колониях охватывали небольшое число детей, но они да-вали право выбора богатым колонистам в приобретении большего объема знаний, особенно, изучения русского языка, чего церковно-приходская школа не давала, позволяли подготовиться для поступления в русскую гимназию. Наиболее дальновидные колонисты требовали ввести изучение русского языка в церковно-приходских школах, ибо его знание было необходимо для работы в органах управления, возросли контакты с русским населением, знание русского языка позволяло иметь льготу по воинской повинности, введенной для немцев в 1874 г., облегчало службу в армии. Позиции колонистов и духовенства в этот период разделились. Часть духовенства настаивала на введении русского языка и, что особенно важно, акцентиро-вала внимание на подготовке учителей со знанием русского языка из среды колонистов. Другая часть всячески подогревала слухи о грядущей русифи-кации, ссылаясь на отмену былых привилегий. Основная масса колонистских детей продолжала учиться в церковно-приходских школах. В 1871 г. в немецких селах Поволжья таких школ насчитывалось 175, в них работало 220 учителей, они обучали 49,8 тыс. учащихся. 2 мая 1881 г. церковно-приходские школы были переданы в ведение Министерства народного просвещения. За духовенством было сохранено право наблюдать за религиозным образованием юношества в этих заведе-ниях.. Организация и учебное устройство школ оставались без изменений. Министерство не взяло на себя также финансовое обеспечение - источник содержания остался прежним - сельские общества. Особое внимание было уделено повышению качества подготовки в цен-тральных русских училищах в Лесном Карамыше и Екатериненштадте. В 1909-1913 гг. прошло их преобразование в городские училища с организа-цией при них двухгодичных педагогических курсов. Эти училища воспитали целый ряд известных представителей интеллигенции, которые занимали в последующем видное место в общественно-политической жизни, особенно после 1917 г. (И. Шваб, Г. Дингес, А. Шенфельд, А. Лане, А. Лонзингер и др.).
Ditler: Немцы в Поволжских городах К началу XX века немецкое городское население в Поволжье неуклонно росло, прежде всего, за счет выходцев из колоний. Немцев можно было найти практически во всех социальных группах. Все более активное участие городских немцев в социально-экономической, общественно-политической и культурной жизни говорит о появлении в пореформенный период нового феномена - широкого взаимодействия немецкой и русской культур. Самой большой немецкая диаспора была в Саратове. Если в 1860 году в Саратове проживало около 1 тыс. немцев, основным занятием которых было ремесло и торговля, то к началу XX в. их численность выросла более чем в 5 раз. На месте бывшей Немецкой слободы возникла Немецкая улица, ставшая центральной, самой красивой и респектабельной улицей Саратова. На этой улице красовался величественный католический кафедральный собор св. Клементия. Неподалеку от него на Никольской улице устремляла ввысь свой шпиль лютеранская церковь св. Марии. По проекту архитектора И. В. Штрома в 1883-1885 гг. было сооружено здание Радищевского музея, поражающее свои великолепием. На рубеже веков для обслуживания местной ткацкой промышленности, получившей большое развитие в немецких колониях Правобережья в селе Шахматовка под Саратовом (ныне поселок Красный Текстильщик) акцио-нерным обществом Саратовская мануфактура была основана бумагопря-дильная фабрика. Одним из ее директоров стал Э. Борель, представитель известного клана сарпинковых и мукомольных «королей». Позднее одним из основных держателей акций стал другой «сарпинковый король» А. Бендер. В начале века Саратов стал крупнейшим центром мукомолья в Поволжье. Его мельницы ежесуточно выдавали 59 тыс. пудов муки, в то время как в Самаре этот показатель составлял 45 тыс., в Нижнем Новгороде -42 тыс. пудов. Большим спросом пользовалась продукция шоколадной Фабрики торгового дома «Братья Миллер». В Саратове располагались и известные в Поволжье табачные фабрики, среди них фабрика А. Штафа. Свое сырье - высококачественный табак она получала из немецких колоний Левобережья, располагавшихся вблизи Екатериненштадта. В самом конце XIX в. были открыты механический завод О. Беринга, гвоздильно-проволочный завод Гантке, завод по производству мельничного оборудования Э. Шиллера и др. В начале XX в. Саратов становится не только важным промышленным, но и крупным культурным центром Поволжья. В 1909 г. здесь был открыт 9-й императорский университет - первое высшее учебное заведение в городе. Среди преподавателей и профессоров университета были такие всемирно известные ученые, как философ С. Л. Франк, математик В. В. Вагнер, филолог Ю. Г. Оксман, физики В. П. Жузе и Е. Ф. Гросс, химик В. В. Вормс, биолог А. А. Рихтер, геолог А. И. Олли и др. Немцы играли заметную роль и в общественно-политической жизни Са-ратова. Так, например, В 1901-1903 гг. саратовским губернатором являлся A. П. Энгельгардт. Депутатами I Государственной Думы - Я. Дитц и B. Шельгорн. Немцы оставили свой заметный след и в истории Самары. Бурное эко-номическое развитие Самары со второй половины XIX в. предопределил тот факт, что с 1851 г. она стала центром вновь созданной одноименной губернии. Заметную роль в этом процессе играли немецкие предприниматели. С конца 19 в. появляются крупные семейные предприятия немцев. Уже отмечался механический завод Бенке, пивоваренный завод А. фон Вакано, торговые дома Клодтов, Кеницеров и др. Авторитетом и уважением пользовались врачи академик Штром, И. Акерблом, влиятельный адвокат и общественный деятель К. Позерн. Городком, облик которого во многом определяли немцы, был и Камышин - уездный город Саратовской губернии, вблизи которого располагалась целая группа немецких колоний. В начале века в нем проживало около 1 тыс. немцев. Немецкая диаспора существовала и играла заметную роль также в таких поволжских городах, как Астрахань, Царицын, Вольск, Сызрань, Симбирск.
Ditler: НЕМЦЫ В 1914-1922 гг. Первая мировая война В конце XIX — начале XX веков противоречия мирового развития постепенно привели к образованию двух враждебных друг другу коалиций государств. Россия стала членом Антанты, Германия возглавила тройственный союз. Отношения между этими двумя странами становились все более неприязненными, что не могло не отразиться и на положении немецкого населения России. В обществе все более нарастала неприязнь к немцам, набирало силу мнение об опасности для России «немецкого засилья». Первая мировая война началась 19 июля (1 августа) 1914 г., Россия и Германия в ней оказались противниками, и это самым негативным образом сказалось на судьбе российских немцев. Вступление России в войну при-вело к бурному всплеску великорусского шовинизма и патриотической ак-тивности значительной части населения, сопровождавшейся, в частности, разгромом здания германского посольства в Петербурге, резким усилением антинемецких настроений. В этих условиях многие видные представители российских немцев: члены Государственной думы, крупные предпринима-тели, ученые, деятели культуры и другие сочли необходимым сделать пат-риотические заявления о своей преданности России, готовности своим ка-питалом и трудом оказывать всю возможную помощь для достижения победы в войне. Заявления сопровождались реальными патриотическими делами. Так, в Саратове немцы на свои средства открыли госпиталь для раненых россий-ских воинов. Жители немецких колоний, как горного, так и лугового берегов Волги, активно участвовали в сборе средств на нужды армии, брали под свою опеку лазареты и госпитали, оказывая им большую материальную помощь. Тем не менее, враждебное отношение к российским немцам продолжало нарастать, особенно в 1915 г., когда русская армия терпела ряд тяжелых поражений, отступала на восток, оставляя противнику большие территории (Польщу, часть Прибалтики, Западную Белоруссию, Западную Украину). В антинемецкую кампанию включилось и само государство. Был объявлен ряд мер, направленных против «немецкого засилья» в стране: запрещались все немецкие общественные организации, немецкоязычная пресса, преподавание в школе и публичные разговоры на немецком языке и др. Еще в конце 1914 г. все немецкие населенные пункты были переименованы, получив русские названия. Так, например, Екатериненштадт стал называться Екатериноградом, колония Зихельберг получила название Серпогорье, Блюменфельд - Цветочное и т. п. В феврале и декабре 1915 г. император Николай II подписал ряд законов, которые лишили немцев, проживавших в западных губерниях страны, их земельных владений и права на землепользование. Эти законы планирова-лось распространить и на немцев Поволжья. Все немецкое население По-волжья подлежало выселению в Сибирь. Выселение хотели начать с весны 1917 года. Факты массового лишения собственности и депортация немцев западных губерний на восток, в том числе и в Поволжье, деморализовали поволжских немцев. Весной 1916 г. их посевные площади значительно сократились, местами наполовину. Русские крестьяне Поволжья, воодушевленные ликвидацией немецкого землевладения в западных губерниях, открыто требовали передачи им земли поволжских немцев. В противном случае они грозились взять землю силой. И это происходило в то время, когда почти все взрослые мужчины -немцы Поволжья (свыше 50 тыс. человек) были призваны в армию и находились на фронте. Там они также подвергались дискриминации. Если в первые месяцы войны они воевали на разных фронтах, то уже к началу 1915 г. всех их перевели на Кавказский фронт, где противником России была Турция. Но даже и там оружие поволжским немцам, как правило, не доверяли. «Главнокомандующий не признал желательным назначать немцев для обслуживания тыловых учреждений и возможным вливать их в части войск других родов оружия, желая избавить эти части от лишних пытливых, зорких глаз людей хотя и русскоподданных, но немцев по духу», - отмечалось в одном из донесений. Всего около 4 тыс. немцев направили в боевые части - в пехоту - по 10 человек в каждую роту, но и внутри рот их распределяли по разным взводам и отделениям таким образом, чтобы в одном подразделении находилось не более 2-3 немцев. Несколько сотен поволжских немцев попали в казачьи части, где выполняли вспомогательные работы. Отношение казаков к немцам было особенно жестоким, что нередко приводило к трагическим последствиям. Основная масса немцев на Кавказском фронте проходила службу в запасных и ополченческих бригадах, а также в ополченческих рабочих ротах, находившихся в распоряжении Начальника военных сообщений и окружного интенданта. В ходе наступления, по мере продвижения в глубь турецкой территории, командование Кавказской армии все большее внимание вынуждено было уделять восстановлению разрушенных в боях дорог, мостов, портов, стан-ций, инженерных укреплений, крепостей и т.п. Основная тяжесть по вы-полнению этих работ в ложилась на запасные батальоны и рабочие опол-ченческие команды, в которых значительную часть личного состава составляли немцы. В частности, российские немцы использовались совме-стно с военнопленными-туркам и как рабочая сила для проведения инже-нерных работ по укреплению крепости Эрзурум, порта Трапезунд, Сары-камышской дорога и др. Дискриминация призывников-немцев, фактическое приравнивание их к военнопленным вызывало ответную реакцию. Ранее всегда стремившиеся к законопослушанию, немцы стали легко поддаваться на большевистскую агитацию, быстро революционизироваться. Росло их дезертирство с фронта. После Февральской революции процесс революционизации и разложения в среде военнослужащих-немцев принял особенно широкий характер. Именно фронтовики впоследствии, возвращаясь в свои колонии, становились там опорой большевиков. Они создавали Советы, формировали Красную гвардию, взламывали традиционный образ жизни колонистов.
Ditler: 1917 год в судьбе немцев Повожья В феврале 1917 г. в России произошла революция, результатом которой стало падение монархии. Власть перешла к Временному правительству. Уже в марте 1917 г. оно осуществило ряд демократических преобразований и отмену наиболее одиозных законов самодержавного режима. 11 марта специальным постановлением было приостановлено исполнение всего «ликвидационного» законодательства, направленного против немецкого населения России. В постановлении указывалось, что окончательное решение по этому вопросу должно принять Учредительное собрание. На волне бурного развития демократических процессов возникло и стало развиваться движение немцев России за политическое и национальное самоопределение. Первоначально оно приняло форму борьбы за отмену Дискриминационных мер, осуществленных российским правительством в годы первой мировой войны по отношению к немецкому населению, за ликвидацию их негативных последствий. Один из крупнейших центров ав-тономистского движения немцев сложился в Поволжье, в Саратове. В от-личие от других центров, например, в Москве и Одессе, он не претендовал На всероссийский масштаб и четко заявил о своих чисто региональных интересах - интересах защиты прав поволжских немцев. Еще в начале февраля 1917 г., как только стало известно о распространении «ликвидационных» законов на немцев Поволжья, состоялось собрание представителей поволжских немцев, на котором был избран Распорядительный комитет из наиболее известных и уважаемых граждан (Ф. Шмидт, К. Юстус, Г. Шельгорн, Г. Клинг, Я. Шмидт, А. Зейферт, В. Шевалье, И. Борель). Комитету было поручено предпринять меры по защите прав и интересов поволжских немцев, в том числе подготовить и созвать съезд представителей волостей с немецким населением. После Февральской революции этот комитет, наряду с защитой земельных прав, стал добиваться решения вопросов возрождения самоуправления, языка, церковной жизни, культуры. На основе Распорядительного комитета 4 апреля 1917 г. в Саратове был образован Временный комитет (ВК) немцев - поселян-собственников Са-марской и Саратовской губерний. В новый комитет вошли предприниматели, духовенство, учителя. В апреле-мае 1917 г. ВК выпустил семь номеров газеты «Erstes...», «Zweites...» usw. «...Flugblatt fur die Wolgakolonien» («Первый...», «Второй...» и т.д. «...Летучий Листок Для Колоний Поволжья»). 14 апреля ВК избрал комиссию для подготовки съезда представителей немецких колоний Поволжья. В комиссию по разработке проекта программы будущей единой национальной партии вошли Ф. Шмидт, К. Юстус, Г. Шельгорн, А. Вир, Я. Шмидт. Кроме того, были созданы комиссии по разработке проекта школьной реформы и аграрной платформы. 1-й конгресс 334-х полномочных представителей немецких поселян-собственников всех волостей Саратовской и Самарской губерний, Сарепты, немецких диаспор Саратова, Самары, Камышина, Царицына, Вольска, Астрахани и ряда других городов Поволжья состоялся 25-27 апреля 1917 года. Конгресс объявил о создании немецкой общенациональной по-литической организации «Немцы Поволжья». Были избраны руководящие органы: Центральный комитет и Центральное бюро. В ЦК вошло по одному представителю от каждой волости. ЦБ, как постоянно действующий рабочий орган, был сформирован из состава ЦК. В ходе заседаний участники конгресса обсудили все самые актуальные вопросы жизни поволжских немцев. Конгресс постановил издавать газету «Saratower deutsche Voikszeitung» («Саратовская немецкая народная газета»). Ее редактором стал пастор И. Шлейнин. Газета стала выходить с 1 июля 1917 г. и быстро завоевала популярность у поволжских немцев. Ее тираж осенью 1917 г. доходил до 11 тыс. экземпляров. Центральному бюро «Немцев Поволжья» удалось в короткий срок развить бурную деятельность в Саратове и колониях и практически в течение всего 1917 г. даже после победы большевиков в центре и Саратове держать значительную массу поволжских немцев под своим влиянием. Основные программные цели ЦБ, выработанные 1-м конгрессом, сводились к восста-новлению местного самоуправления, ликвидации всех дискриминационных актов царского правительства в отношении немецких колонистов, решению аграрной проблемы, возрождению национального языка, образования, культуры. «Немцы Поволжья» являлись общенациональной организацией, объеди-нившей в своих рядах людей самых различных политических взглядов, от консерваторов-националистов до крайне левых. В частности, 1-2 июня 1917 г. в Саратове прошел учредительный съезд Союза (Bund) немцев-социалистов Поволжья, который объединил в одну организацию отдельные разрозненные группы, отражавшие взгляды почти всех существовавших в России социалистических партий. Наиболее влиятельными были группа большевистской ориентации в Саратове (А. Гиль, Я. Гиль, Г. Кениг, Г. Клингер, А. Мейерович, В. Штромбергер и др.) и группа меньшевистской ориентации в Екатериненштадте, составившая Центральный Комитет Союза (А. Эмих, Ф. Ледерер, А. Калиниченко и др.) Союз немцев-социалистов развернул активную работу среди немецких рабочих Саратова, однако его влияние в колониях оставалось слабым. При решении общих для всех поволжских немцев вопросов Союз часто занимал раскольнические позиции, ослабляя, тем самым, все их национальное движение. В частности, социалисты высказали мысль о возможности своего само-стоятельного выступления на выборах в Учредительное собрание. Эту по-зицию они во главе с А. Эмихом отстаивали и на 2-м съезде «Немцев По-волжья», проходившем 19-22 сентября 1917 г. в колонии Шиллинг (Сосновка). Однако им не удалось получить поддержки, поскольку их пред-ставители составляли только десятую часть от 250 делегатов съезда. В Саратовской губернии кандидатами в Учредительное собрание от «Немцев Поволжья» стали И. Шмидт и патер Шенбергер, в Самарской губернии - пастор И. Шлейнинг и учитель А. Лонзингер. Руководство Союза немцев-социалистов в нарушение решений 2-го съезда «Немцев Поволжья» выдвинуло в Самарской губернии собственных кандидатов. 12 ноября на выборах в Учредительное собрание за список ЦК «Немцев Поволжья» в Саратовской губернии проголосовало 50 025 (4,8%), в Самар-ской губернии - 42705 (3,5%) человек. Список Союза немцев-социалистов собрал 42 148 голосов (3,5%). Часть немцев голосовала за другие партии. В результате такого разброса кандидаты в Учредительное собрание от по-волжских немцев не набрали нужного числа голосов. Выборы в Учредительное собрание проходили в условиях, когда к власти в России уже пришли большевики. В это время повсюду, в том числе в Саратове и немецких колониях, производится национализация предприятий немецкой буржуазии, экспроприация и конфискация частной собственности колонистов, развивается политика террора и насилия. Одним из первых шагов нового большевистского режима в Поволжье стало преследование организации «Немцы Поволжья», как «буржуазно-националистической». По решению большевистских руководителей Саратова в декабре 1917 г. ЦБ лишается всех своих помещений, закрывается газета «Saratower deutsche Volkszeitung», принадлежавшие ей бумага и обо-рудование конфискуются. Многие деятели немецкого национального движения подвергаются преследованию и репрессиям. Все это приводит к фактическому прекращению деятельности общенациональной организации поволжских немцев. В то же время большевики пытаются усилить роль Союза немцев-социалистов. Руководство этой организацией берут в свои руки немцы-большевики Саратова. Они начинают издавать газету «Vorwarts», создают в колониях свыше 50 своих первичных организаций, хотя и очень мало-численных, активно участвуют в проводящихся большевиками акциях.
Ditler: Область немцев Поволжья В числе самых первых политических актов Советского правительства было принятие 2 ноября 1917 г. «Декларации прав народов России», про-возгласившей национальное равенство и право народов на самоопределе-ние, вплоть до отделения от России и образования самостоятельных госу-дарств. Декларация имела большое политическое и, особенно, пропагандистское значение для страны, 57% населения которой составляли нерусские народы. «Декларация прав народов России» произвела впечатление на немецкое население, прежде всего на интеллигенцию, породив определенные ожидания. 24-28 февраля 1918 г. в колонии Варенбург (Привальное) прошел съезд депутатов-немцев Новоузенского и Николаевского уездных земских соб-раний Самарской губернии. Противоречивые решения съезда наглядно ха-рактеризуют те колебания, которые испытывала интеллигенция по отно-шению к новой власти. С одной стороны, съезд резко осудил бесчинства в колониях, чинившиеся различными вооруженными отрядами, закрытие немецкой газеты, репрессии против участников национального движения немцев, с Другой -опираясь на «Декларацию прав народов России», разработал «Проект национального объединения всех немцев Поволжья в автономную немецкую республику Поволжья в составе Российского федеративного государства». Так в Варенбурге впервые был поставлен вопрос о национально-территориальной автономии немцев Поволжья. Для реализации этого проекта была избрана Временная центральная администрация немецких колоний Поволжья во главе с Административным советом, в который вошли М. Кизнер (председатель), К. Брюггеман, И. Гросс, Д. Ойрих и Д. Тиссен. Совету поручили ходатайствовать перед Советским правительством о предостав-лении немцам Поволжья автономии, направив с этой целью в Москву де-легацию. В состав делегации были избраны земские деятели М. Кизнер, И. Гросс и известный социалист А. Эмих. По настоянию А. Эмиха, делегацию уполномочили заручиться поддержкой и содействием влиятельных большевистских лидеров саратовского комитета Союза немцев-социалистов Поволжья. Таким образом, перед саратовским комитетом встала необходимость четко определить свое отношение к проблеме немецкой автономии. Решение принималось в горячих спорах. Большинство членов комитета, занимая известные большевистские позиции, было против автономии, считая, что ее образование будет «мешать немецким трудящимся укреплять интернациональные связи с русским пролетариатом и поможет национальной буржуазии сохранить влияние на трудящихся». Но, вместе с тем, высказывалось опасение: если делегации варенбургского съезда удастся в Москве добиться автономии, то социалисты окажутся в стороне и национальное движение непременно «попадет в руки буржуазии». В конце концов было решено включить в со-став делегации своих представителей: Г. Клингера и венгра-военнопленного Кельнера и в случае положительного решения вопроса об автономии возглавить всю работу по ее образованию. Обновленная делегация, в которой немцы-социалисты имели большинство (трое из пяти членов делегации), выехала в Москву 10 апреля. На пе-реговорах с чиновниками Народного комиссариата по делам национально-стей, в том числе и с руководителем наркомата И. Сталиным, было достиг-нуто «принципиальное» соглашение об организации «самоуправления немецких трудящихся масс на советских началах». 25 апреля И. Сталин прислал саратовскому комитету немцев-социалистов телеграмму, в которой сообщил о фактическом согласии правительства Российской СФСР на такое самоуправление, выразив при этом надежду, что оно обеспечит «окончательное торжество социализма» в немецких колониях на Волге. Однако, не слишком доверяя местным большевикам, все еще состоявшим в одной организации с меньшевиками, эсерами и другими «мелко-буржуазными» социалистами, советское руководство направило в Саратов своих представителей - «коммунистов-интернационалистов» - германца Э. Рейтера и австрийца К. Петина с полномочиями организовать Поволжский комиссариат по немецким делам. Поволжский Комиссариат был сформирован в течение нескольких дней и 30 апреля 1918 г. приступил к работе. В его первоначальный состав, кроме Э. Рейтера и К. Петина, вошли местные социалисты Г. Клингер, А. Эмих и А. Моор. Председателем Совета комиссаров стал Э. Рейтер. Перед комиссариатом были поставлены следующие задачи: «1) быть идейным центром социалистического движения среди немцев Поволжья; 2) помочь немцам Поволжья организовать у себя самоуправление на советских началах и 3) подготовить съезд советов рабочих и беднейших крестьян не-мецких колоний». Позднее, 29 мая 1918 г., эти задачи были официально зафиксированы в Уставе Комиссариата, подписанном двумя членами пра-вительства - наркомами: по делам национальностей И. Сталиным и внут-ренних дел Г. Петровским. Таким образом, Поволжский комиссариат стал в руках большевистского руководства страны орудием установления со-ветской власти в немецких колониях Поволжья. Как и во всех других волостях и уездах саратовского Поволжья, в немецких колониях насаждалась большевистская идеология, административными мерами устанавливалась советская власть. Проводились национализация крупной промышленной и банковской собственности, перераспределение («социализация») земли в пользу беднейших колонистов. С 6 июня начал издаваться информационный орган Поволжского комиссариата - газета «Nachrichten» («Известия»). К октябрю ее тираж достиг 2,5 тыс. эк-земпляров. В июне 1918 г. состоялся 2-й конгресс Союза немцев-социалистов По-волжья. Под давлением коммунистов он принял решение о недопустимости нахождения в одной организации представителей различных социали-стических течений, избрал инициативную группу, которая должна была подготовить создание Партии немцев-коммунистов и распустить Союз немцев-социалистов. Группу возглавил Э. Рейтер. Партия немцев-комму-нистов была организована в сентябре 1918 года. Она провозгласила себя составной частью РКП(б). Создание чисто коммунистических партийных организаций в городах и колониях ликвидировало последние остатки социал-демократического свободомыслия, усилило процесс насаждения советской власти в колониях, сделало его более жестким. В июле-августе были сформированы уездные немецкие комиссариаты в Екатериненштадте и Ровном (Зельмане) Самарской губернии, Голом Карамыше (Бальцере) Саратовской губернии. В то же время выделение самих немецких уездов в отдельные территориальные образования из-за усложнившейся военно-политической обстановки и сопротивления саратовских и отчасти самарских губернских властей затя-гивалось. Вначале национально-территориальная автономия немцев Поволжья ви-делась в форме «Федерации Среднего Поволжья». Эта автономия предпо-лагалась лишь на уровне национальных уездов в Саратовской и Самарской губерниях. Между немецкими уездами должны были осуществляться от-ношения федерации, но дальше них автономия не распространялась, так как сами уезды административно подчинялись губерниям, в состав которых входили. Такое решение, в частности, принял 1-й съезд Советов немецких колоний Поволжья, проходивший в Саратове 30 июня - 1 июля 1918 года. Однако опасения возможных демаршей со стороны Германии, крайне болезненно относившейся к процессу большевизации и советизации не-мецких колоний на Волге, а также самоуправные действия в отношении колонистов со стороны местных органов власти заставили Москву и По-волжский комиссариат по немецким делам пойти на создание автономной Области немцев Поволжья, напрямую подчиненной органам государственной власти Российской федеративной республики. Декрет о создании области был подписан председателем правительства В. Лениным 19 октября 1918 года. Состоявшийся 20-24 октября в Ровном (Зельмане) 2-й съезд Советов немецких колоний Поволжья, на основании декрета от 19 октября, объявил себя высшим государственным органом Области немцев Поволжья и избрал руководящий орган автономной области - Исполнительный Комитет, объявивший себя преемником Поволжского комиссариата по немецким делам. В соответствии с положениями декрета Совнаркома РСФСР от 19 октября 1918 г. территория немецкой автономии была определена в период с ноября 1918 по август 1919 гг. специальными смешанными комиссиями, в состав которых входили представители Области немцев Поволжья, Саратовской и Самарской губерний. Поскольку к автономной области отошли лишь немецкие села с их земельными наделами, ее территория приобрела клочкообразный вид со множеством анклавов, находившихся в соседних губерниях. До мая 1919 г. руководство Области немцев Поволжья находи-лось в Саратове, затем переехало в Екатериненштадт (с июня 1919 г. -Марксштадт), который стал первым административным центром немецкой автономии на Волге.
Ditler: В годы гражданской войны К моменту образования немецкой автономии в октябре 1918 г. Поволжье уже являлось районом интенсивных боевых действий развернувшейся гражданской войны. Фронты проходили недалеко от границ молодой области, поэтому на долю ее населения выпали все тяготы жизни в прифронтовой полосе. К концу 1919 г. немецкие колонисты, как и их соседи других национальностей, в полной мере познали и испытали на себе всевозможные реквизиции, контрибуции, военные и трудовые мобилизации. С удовлетворением и надеждой воспринявшие образование своей авто-номной области, поволжские немцы на первых порах, как правило, добро-совестно и без какого-либо принуждения выполняли все приказы, указания и распоряжения областных и уездных органов власти, надеясь найти в их лице защиту от все продолжавшегося произвола частей и подразделений Красной Армии, занимавшихся у себя в тылу «самоснабжением», безза-стенчиво грабя местное население, от многочисленных набегов продоволь-ственных отрядов из соседних с областью немцев Поволжья уездов Сара-товской и Самарской губерний. В первые месяцы существования области значительная часть немецкого населения достаточно лояльно относилась к местным коммунистам, возглавлявшим областные, уездные, а также неко-торые местные органы новой власти, признавая тем самым их заслугу в ор-ганизации немецкой автономии. Социальные противоречия в немецких колониях в тот период в целом носили мирный характер, лишь в отдельных случаях перерастая в острые кон-фликты. Имеются сведения о «кулацких» (читай - крестьянских. - А. Г.) вы-ступлениях в ряде сел горной стороны, северного левобережья. Эти выс-тупления являлись актами протеста и сопротивления непрекращавшемуся грабежу со стороны различных представителей новой власти. На этом фоне ярким контрастом стало открытое вооруженное восстание противников большевистскою режима в крупном немецком селе Варенбург (Привальное), которое к началу 1919 г. стало своеобразным центром оппозиционных большевикам политических сил. Восстание, произошедшее в начале января 1919 г., характеризовалось особой жестокостью про-тивоборствующих сторон. Руководству Области немцев Поволжья удалось подавить его лишь на пятый день, в результате штурма Варенбурга под-разделениями регулярных войск. После установления советской власти на территории автономной области немцев Поволжья в 1918-1919 гг. были национализированы наиболее крупные предприятия и учреждения (завод Шефера в Екатериненштадте, пристани, екатериненштадтское отделение Русского торгово-промышленного банка и др.). Вся слаборазвитая промышленность Области немцев Поволжья в годы гражданской войны работала на оборону Советской республики, выполняя военные заказы. В Бальцерском уезде свыше 20 тыс. кустарей, занятых в текстильной промышленности на мелких фабриках, вырабатывали сарпинку, которая полностью изымалась военным ведомством. В том же уезде на Красную Армию работало несколько механических заводов. В Ровном (Зельмане) ремонтировали пароходы. Марксштадтский уезд обеспечивал красноармейские части обозом, табаком, мылом. Все уезды выделывали и поставляли армии кожу, обувь, сбрую. Однако главное, что производила в большом количестве и вывозила по нарядам автономная область как для Красной Армии, так и для центральных районов страны, было продоволь-ствие. В течение 1919-1920 гг. в Области немцев Поволжья непрерывно осу-ществлялась так называемая «продовольственная» кампания, представ-лявшая собой изъятие по продразверстке самых различных продуктов. Эта кампания занимала центральное место и требовала наибольших усилий партийных и советских органов в те годы, она вызывала больше всего про-тиворечий, споров, разногласий в руководстве Области немцев Поволжья. Дело в том, что продразверстка, да и вся политика «военного коммунизма» проводилась в немецкой автономии еще более беспощадно, чем в соседних губерниях (немецкие колонии в центре считали «кулацкими гнездами»), сопровождалась вопиющими злоупотреблениями, массовыми репрессиями и обнищанием населения. К примеру, осенью 1920 г. немецкое село Франк Бальцерского уезда области немцев Поволжья должно было сдать государ-ству 93 тыс. пудов, в то время как соседнее село Александровка Аткарского уезда Саратовской губернии - 3 тыс. пудов зерна. Оба села насчитывали около 5 тыс. человек и имели пахотной земли примерно по 5,5 тыс. десятин каждое. Колония Байдек получила продовольственный наряд на сдачу 200 тыс. пудов зерна, столько же, сколько весь Камышинский уезд Саратовской губернии. Политика откровенного грабежа и репрессий в отношении немецких крестьян вызывала все большее их возмущение и сопротивление. Если в 1919 г. стихийные выступления крестьян были единичными, то с началом 1920 г. они стали приобретать все более массовый характер. Самое актив-ное участие в этих выступлениях принимали женщины. Волна «женских бунтов» неоднократно прокатывалась по области. Весной 1920 г. руково-дство области вынуждено было объявить военное положение и создать чрезвычайные органы власти - ревкомы как в самой области, так и в уездах. Летом и осенью 1920 г. в селах Ровненского уезда Области немцев Поволжья развернулось широкое движение за выход из состава немецкой автономии и присоединение к соседнему Новоузенскому уезду Самарской губернии. Такое стремление немецких крестьян имело свои конкретные и весьма простые причины: у соседей норма продразверстки была сущест-венно меньше, чем в немецкой области, а следовательно меньше было «грубости и издевательств над населением». Именно так объясняли эти причины, в частности, жители села Моргентау, арестованные за «антисо-ветские выступления». Продразверстка, однако, не была единственным бременем, которое новая власть обрушила на крестьянство. В эти годы на основании всеобщей трудовой повинности десятки тысяч людей привлекались для отгрузки зерна, на лесоразработки (в пойме Волги), на земляные и строительные ра-боты, на заготовку топлива. Большое количество поволжских немцев в со-ставе Немецкой трудовой бригады и других трудовых подразделений ис-полняли трудовую повинность на Алгай-Эмбинской железной дороге, перевозили гужом нефть из Гурьева в Покровск с тем, чтобы дальше по Волге транспортировать ее в промышленные районы Центральной России. В 1918—1920 гг. многие поволжские немцы были призваны в ряды Красной Армии, участвовали в боях на стороне советской власти, в том числе и в составе национальных воинских формирований: 1-го Екатериненштадтского коммунистического немецкого полка, 2-го Бальцерского добровольческого стрелкового полка, Немецкой кавалерийской бригады, Красных командиров для немецких национальных частей готовили 1-е Саратовские пехотно-пулеметные курсы. Там в 1919—1920 гг. функционировало специальное немецкое отделение. «Военный коммунизм», гражданская война не могли не наложить заметного отпечатка на общественно-политическую и духовную жизнь области немцев Поволжья. Областная организация РКП(б), созданная в феврале 1919 г. на основе Союза немцев-социалистов Поволжья, безраздельно господствовала в политической жизни: коммунисты, занимая важнейшие посты во всех органах власти, решительно проводили в жизнь утопическую политику «военного коммунизма». Об этой решимости любой ценой создать для трудящихся «новый мир» в своем выступлении на 2-й областной партийной конференции в сентябре 1919 г. очень образно высказался руководитель коммунистов автономной области П. Чагин: «Несмотря ни на что, по горам мертвых тел, через кровь, слезы и мучения, по горам дымящихся развалин мы идем к новому миру трудового братства». Вместе с тем, степень фактического влияния коммунистов на трудящиеся массы автономии все эти годы была далеко не столь значительной. Об этом свидетельствует прежде всего общая численность областной комму-нистической организации, ее социальный состав, количество и структура партийных ячеек. Так, к июлю 1919 г. в составе областной организации РКП(б) числилось 420 членов партии и 125 сочувствующих. Через полтора года в декабре 1920 г. членов РКП(б) в области насчитывалось 571, кандидатов в члены - 37. Из 54 существовавших тогда партийных ячеек рабочих было всего 2, крестьянских - 24 (в то время как немецких сел - свыше двухсот). Остальные были в воинских частях — 17 и советских учреждениях. Для влияния на молодежь партийной организацией активно использовался комсомол. Областная организация РКСМ была создана в сентябре 1919 г. и к 1921 г. в области насчитывалось 177 комсомольцев, объединенных в 16 ячеек. Орудием проведения политики РКП(б) в жизнь были органы власти — Советы всех уровней - областной, уездные и местные. Однако, по мере углубления продразверстки, они все больше становились совершенно бесправными, так как всю власть на местах вершили продотряды, а члены сельских советов фактически становились их заложниками, поскольку первыми расплачивались своим имуществом, свободой, а то и жизнью за невыполнение селом разверстки. Как и всюду в зерновых районах России, именно продразверстка стала основной причиной не только голода, но и восстаний доведенного до от-чаяния крестьянства. Особенно трагическим для Области немцев Поволжья стал 1921 год. По сути дела, весной этого года там шла гражданская война. Она была невероятно жестокой и разрушительной, привела к мно-гочисленным жертвам. Три с лишним недели почти вся область, за исклю-чением Марксштадта, Бальцера и еще нескольких колоний на севере, на-ходилась в руках восставших крестьян. Восстание удалось подавить только благодаря использованию регулярных частей Красной Армии. Расправа над повстанцами была чрезвычайно жестокой. Только в селах Марксштадтского уезда, принявших участие в восстании, по приговорам военного трибунала было расстреляно 286 человек. Около 20 расстрелянных не перешагнули 18-летнего возраста и примерно 30 приговоренным к смерти перевалило за 60, а некоторым из них и за 70 лет. Жестокая расправа над восставшими явилась одной из основных причин последующего развития бандитизма в автономной области немцев Повол-жья, как, впрочем, и в других губерниях России, где проходили крестьян-ские восстания. Некоторые крестьяне, участвовавшие в восстании, побоя-лись вернуться домой и предпочли остаться в составе остатков разбитых повстанческих формирований, постепенно превратившихся в уголовный сброд. Лишь амнистия для добровольно сдавшихся позволила к концу 1922 г. покончить с этим социальным явлением.
Ditler: Голод 1921-1922 гг. Начавшийся в конце 1920 г. в Области немцев Поволжья голод достиг своего пика зимой 1921-1922 гг. Это произошло потому, что весной 1921 г. поля остались незасеянными. У крестьян не оказалось зерна. Все оно было отобрано продовольственными отрядами и вывезено за пределы немецкой автономии. Засуха уничтожила посевы озимых, высаженных осенью 1920 года. В результате голодало практически все население автономии. По приблизительным подсчетам, вымерла почти четверть населения немецкой области. Советское руководство оказалось не в состоянии предпринять серьезные меры борьбы с голодом. Область посещали, одна за другой, различные комиссии из центра, они фиксировали бедственное положение, однако эффективной помощи голодающим не оказывалось. Последствия голода могли быть еще более катастрофичными, если бы не активные действия зарубежных благотворительных организаций, в первую очередь - Американской администрации помощи (АРА) и Международного союза помощи детям (МСПД), возглавлявшегося Ф. Нансеном. Они помогли выжить населению автономной области в самые трудные месяцы. Голод был преодолен лишь к осени 1922 г., когда на полях области удалось вырастить хороший урожай. События 1918-1921 гг. и особенно голод привели хозяйство немецкой области в состояние полного расстройства, отбросили его на много лет на-зад. Достаточно отметить, что в сравнении с 1914 г. объем посевных плошадей сократился в 3.5 раза, поголовье скота уменьшилось в 5,5 раз, объем валовой продукции промышленности снизился в 6,5 раз. Переход к новой экономической политике, сопровождавшийся отходом от жесткого централизованного управления и предоставлением предприятиям и крестьянам определенной экономической самостоятельности, развитием мелкой частной собственности, различных форм кооперации, позволил экономике воспрянуть. В 1922-1923 гг. наметилась очень робкая, едва заметная тенденция хозяйственного подъема. Ощутимый вклад в развитие экономики автономной области немцев По-волжья внесло сотрудничество с поволжско-немецкой эмиграцией в Гер-мании и Америке. В 1922 г. заметную благотворительную помощь немцам Поволжья оказала эмигрантская организация «Хильфсверк» («Hilfswerk» -«Дело помощи»). Примерно в то же время создается русско-германское общество «Виртшафтсштелле дер Волгадойчен» («Wirtschaftsstelle der Wolgadeutschen» - «Хозяйственное общество поволжских немцев»). Соз-давшие его предприниматели - поволжско-немецкие эмигранты - поставили перед собой цель с помощью взаимовыгодных торговых операций с ав-тономной областью оказать содействие в подъеме ее экономики. В соответствии с заключенным договором область должна была отправлять в Германию сельскохозяйственное сырье (кожу, щетину, шерсть, табак и т.п.), получая взамен сельскохозяйственную технику, инвентарь и другие материальные средства, необходимые для восстановления разрушенного хозяйства. В Берлине организовали представительство автономной области, которое возглавил А. Шнейдер. Успешное проведение первых торговых операций с Германией позволило получить определенные валютные средства, которые стали первоначальным основным капиталом созданного в ноябре 1922 г. Немецко-Волжского банка сельскохозяйственного кредита (Немволбанка). В дальнейшем банк увеличивал свой капитал за счет государственных средств, местных вкладов, а также привлечением средств из-за границы. С этой целью его филиалы в Берлине и Чикаго реализовывали среди поволжско-немецкой эмиграции свой заем. Немволбанк получил от Советского правительства в концессию 100 тыс. десятин государственных земель на территории немецкой автономии. Их Немволбанк намеревался сдавать в субконцессию иностранным предприни-мателям и фирмам, чтобы доходы от последней использовать для погашения процентов по заёму. Однако сдать в субконцессию удалось лишь 20 тыс. де-сятин Германско-Русскому Аграрному Товариществу («ДРУАГ»), возглав-лявшемуся германским предпринимателем фон Рейнбабеном. На сданных в субконцессию землях было организовано зерно-животноводческое хозяйст-во, в котором работали местные крестьяне. В 192]-1922 гг. немецкой автономии пришлось пережить также ряд ад-министративных реформ. Декретом ВЦИК РСФСР от 17 февраля 1921 г. вместо существовавших трех уездов в области было образовано 13 районов, спустя несколько месяцев они получили название кантонов. В дальнейшем деление автономной области, а затем и автономной республики на кантоны сохранялось в течение всего времени существования немецкой автономии. Уже отмечалось, что Область немцев Поволжья создавалась по нацио-нальному признаку и поэтому ее территория представляла собой ряд от-дельных территорий, некоторые из которых не были даже связаны между собой. В таких условиях очень сложно было организовать связь, управление и практически невозможно было создать единый областной хозяйственный комплекс. Поэтому с началом восстановительного периода остро встал вопрос о так называемом «округлении» немецкой области, то есть включении в ее состав всех русских, эстонских, татарских сел и хуторов, располагавшихся между немецкими селами или находившихся в анклавах, глубоко врезавшихся в территорию автономии поволжских немцев. Своим декретом от 22 июня 1922 г. ВЦИК РСФСР осуществил такое «округление». В результате территория Области немцев Поволжья выросла на 39%, достигнув 25,7 тыс. кв. км. Население увеличилось на 64% и составило 527,8 тыс. человек. Национальный состав населения выглядел так: немцев - 67,5%, русских - 21,1%, украинцев - 9,7%, др. - 1,7%. Административный центр Области немцев Поволжья был перенесен из Марксштадта в Покровск, небольшой городок, располагавшийся напротив Саратова на левом берегу Волги и оказавшийся включенным в состав не-мецкой автономии. В связи с «округлением» было разработано новое ад-министративно-территориальное деление области. Границы кантонов ус-танавливались, исходя из экономической целесообразности. В результате было создано 14 кантонов. Среди них оказались как чисто национальные (русские и немецкие), так и смешанные. «Округление» области и ее новое административно-территориальное де-ление существенно повысили жизнеспособность национально-территори-альной автономии немцев Поволжья, оказали благоприятное воздействие на ее становление и развитие. Однако они породили и массу проблем, среди них - проблему взаимоотношений немецкого большинства с русским и украинским меньшинством, проблему отношений с соседней Саратовской губернией, проблему формирования новых органов власти и др. Как пока-зала жизнь, решать их было далеко не просто. Политическая жизнь автономной области немцев Поволжья после лик-видации крестьянских выступлений и бандитизма, ликвидации голода, как и во всей стране, характеризовалась постепенным укреплением командно-административной системы и тоталитаризма. Областная организация РКП(б) пережившая в 1921 году глубокий кризис, тем не менее, к концу 1923 года укрепила свои позиции и довольно уверенно контролировала политическую и духовную жизнь области, не допуская ни инакомыслия, ни инакодействия. Это проявилось в полном подчинении большевикам Советов и общественных организаций - профсоюзов, комсомола и др., в установлении с помощью органов ЧК, а затем ГПУ тщательного надзора за жизнью и деятельностью всех их бывших или возможных политических оппонентов из запрещенных политических партий, своевременном пресечении любых «антисоветских» действий, неусыпном присмотре за содержанием образования и просвещения, контроле за средствами массовой информации. Особое внимание уделялось борьбе с двумя «идеологическими противниками» - эмиграцией и церковью, существенно влиявшими в то время на жителей немецкой автономии, В результате, к моменту преобразования в республику (начало 1924 г.) область немцев Поволжья представляла собой вполне сформировавшуюся национально-территориальную автономию советского типа.
Ditler: НЕМЕЦКАЯ АВТОНОМИЯ Немцы Поволжья в 1920-е годы С санкции центральных советских властей 6 января 1924 г. Область немцев Поволжья была провозглашена Автономной Советской Социалистической Республикой немцев Поволжья (АССР НП). Повышение официального статуса немецкой автономии преследовало, прежде всего, внешнеполитические цели. Таким образом хотели поднять престиж немецкой автономии, а следовательно, и привлекательность советской власти за рубежом. Кроме того, надо было «морально поддержать германский пролетариат», высветив ему «ориентиры» борьбы. Для усиления политического эффекта от провозглашения Республики немцев Поволжья ее руководством было принят постановление о полити-ческой амнистии и разработан проект Конституции АССР НП. Однако эти документы носили чисто пропагандистский характер. Реально амнистию предоставляло руководство СССР. После долгих проволочек она была предоставлена всего нескольким десяткам граждан. Конституция АССР НП, принятая съездом Советов республики в 1926 г., вышестоящими органами так и не была утверждена, а потому не действовала. В целом, политическая система, сложившаяся в АССР НП к концу 1920-х гг. практически ничем не отличалась от политической системы всего советского общества, сформировавшейся в результате победы сталинского направления в ВКЛ(б). Партийная организация республики упрочила свое положение, усилила контроль за всеми сферами общественной жизни общества и свое влияние на все слои населения. Более чем в 2 раза выросла ее численность (с 1,1 тыс. членов и кандидатов в апреле 1924 г. до 2,5 тыс. в апреле 1928 г.). Советы все более становились придатками пар-тийных органов, под полным партийным руководством находились профсоюзы, комсомол, другие общественные организации. В 1920-е гг. в АССР НП, как и в других союзных и автономных республиках СССР, проводилась так называемая «коренизация», то есть политика, направленная на укрепление положения немцев как титульной нации, на усиление роли немецкого языка во всех сферах общественной жизни. Прежде всего, она предполагала перевод делопроизводства во всех органах власти и государственных учреждениях на немецкий язык. Проводившаяся по директивам сверху «коренизация» не принесла ожи-даемых результатов, поскольку искусственно подталкивала процесс оне-мечивания. Попытки насильственного внедрения немецкого языка в повсе-дневную жизнь привели лишь к ухудшению межнациональных отношений в республике. Антинемецкие настроения определенной части русского на-селения вылились в стремление русских сел ряда кантонов выйти из рес-публики и войти в состав соседней Саратовской губернии. Начавшееся в 1923 г. оздоровление экономики немецкой автономии и ее основы - сельского хозяйства было очень хрупким и неустойчивым. Потому очередная сильная засуха 1924 г. вновь нанесла народному хозяйству немецкой автономии большой ущерб. Лишь 1925-1928 гг. в Республике немцев Поволжья стали благоприятными для восстановления и всесторон-него развития ее экономики на рыночных началах, оздоровления всей системы производственных отношений. Этому напрямую способствовал тот факт, что в условиях проводившейся тогда советским государством «новой экономической политики» антирыночные меры со стороны коммунистической власти применялись не столь широко как раньше. Ведущей отраслью экономики республики все эти годы оставалось сельское хозяйство. В течение отмеченных четырех лет посевная площадь по сравнению с 1914 г. была восстановлена на 108%. Наряду с зерновым хозяйством в республике шел процесс восстановления животноводства, также основательно подорванного в начале 1920-х годов. Если в 1914 г. на территории будущей АССР НП насчитывалось 898 тыс. го-лов различного скота, то в 1923 г - 330, 7 тыс., однако к 1927 г. поголовье скота вновь выросло и достигло 916 тыс. голов. Вместе с тем, медленно шло восстановление рабочего скота - лошадей, волов, верблюдов. Если в 1914 г. на территории будущей республики на-считывалось 227,8 тыс. голов рабочего скота, то в 1923 г. его было всего 50,4 тыс., а в 1928 г. - 152,8 тыс. голов. (54% от довоенного уровня). Это отставание отчасти компенсировалось наличием в республике к 1929 г. 620 тракторов, однако в целом недостаток рабочего скота - главной тягловой силы - был одним из самых существенных факторов, сдерживавших развитие земледелия. Стало расти, хоть и очень медленно, экономическое благосостояние не-мецкого крестьянства, однако даже в 1928 г. (последнем году относительно благоприятных политических условий развития) так и не был превзойден уровень 1920 г., не говоря уж о более благополучном довоенном времени. Так хозяйств без рабочего скота в 1928 г. оставалось еще почти 38%, то есть намного больше, чем в 1920 г. (25,4%). Количество хозяйств с одной головой рабочего скота возросло примерно в 1,5 раза и достигло 29,1%. Однако это увеличение произошло за счет снижения доли зажиточных («середняцких») хозяйств, имевших по 2—3 головы рабочего скота (с 36,6% до 27,5%). Примерно в 3 раза с 1920 г. снизилась доля относительно богатых крестьян («кулаков»), обладавших четырьмя и более головами рабочего скота (с 17,1% до 5,6% ). Сходную картину дает анализ удельного веса различных групп крестьянских хозяйств по посеву. При этом четко про-сматривается тенденция к сокращению удельного веса хозяйств с большими посевами (от 20 десятин и выше), определенное постоянство удельного веса хозяйств со средним посевом, а также наличие и даже некоторый рост процента крестьян - «беспосевщиков». Отмеченные тенденции напрямую связаны с «классовой» политикой, проводившейся Коммунистической партией и советской властью в деревне, в том числе, естественно, и в АССР НП. Эта политика в своей основе была проникнута борьбой с зажиточным крестьянином. И хотя таких крестьян было совсем немного, страх перед возможным усилением «кулака» заставлял большевистский режим бороться с ним, даже не останавливаясь перед тем, что в общем наносился серьезный урон всему сельскому хозяйству и тормозилось его развитие. Важную роль в сельскохозяйственном развитии Республики немцев По-волжья в 1920-е гг. играла кооперация. Вся сельскохозяйственная коопера-ция объединялась в единый Союз сельскохозяйственной кооперации Немреспублики (Немсельскосоюз), состоявший из 7 специальных организаци-онно оформленных видов сельхозкооперации; кредитной, хлебной, снаб-женческой, молочной, животноводческой, колхозной, семеноводческой. К концу 1928 г. системой сельхозкооперации было охвачено 45,3 тыс. кре-стьянских хозяйств (43,7%). Имевшиеся производственные сельскохозяй-ственные объединения включали в себя 10,2% всех крестьянских хозяйств. В соответствии с данными первого пятилетнего плана промышленного и сельскохозяйственного развития республики, принятого в 1928 г., к 1933 г. намечалось коллективизировать 23% крестьянских хозяйств. То есть кол-лективизация рассматривалась как длительный процесс. С конца 1927 г. в АССР НП, как и во всем СССР, стала вновь проводиться кампания по насильственному изъятию у крестьян выращенного зерна. Волна репрессий охватила все кантоны. «Новая экономическая политика» в Республике немцев Поволжья привела к оживлению не только сельского хозяйства, но и промышленности. Был осуществлен процесс децентролизации и трестирования государственных предприятий. К 1925 г. было сформировано 6 крупных трестов. Значительное развитие получила кустарно-промысловая кооперация. В 1920-х гг. в немецкой автономии существовало два кустарно-промысловых кооперативных центра: Немкустпромсоюз и Сарпинсоюз. Немкустпромсоюз объединял кустарей фургонной, корзинной, веялочной, соломопле-тельной и чулочно-трикотажной промышленности. В 1928 г. в него входило 43 кустарно-промысловых артели с 3,9 тыс. членами. Сарпинсоюз в том же году объединял 335 сарпино-ткацких артелей с 10 тыс. членами. В целом, в 1924-1928 гг. объем валовой продукции промышленности вырос с 7,5 до 26,7 млн. руб. (в неизменных ценах 1926 г.). Развивались три основные формы собственности: государственная (предприятия и мас-терские, национализированные в 1918 - 1919 гг.), кооперативная и частная. По стоимости производившейся продукции ведущую роль играла государ-ственная промышленность. С ней успешно конкурировала кооперативная. Доля частной промышленности была невелика (3-9%). Получив некоторое развитие в середине 1920-х гг., впоследствии она вновь стала вытесняться государственной и кооперативной промышленностью. Существенным тормозом в деле восстановления промышленности было почти полное отсутствие финансирования из центра. Республиканский же бюджет не мог оказать существенной поддержки развитию местной про-мышленности, так как сам постоянно нуждался в отчислениях из ее при-былей. Именно по этой же причине в 1920-е годы в Немреспублике прак-тически не развивались транспорт и связь, дорожная сеть и другие элементы инфраструктуры. В торговле АССР НП ведущее место принадлежало потребительской коо-перации. Ею к концу 1928 г. было охвачено свыше 60% крестьянских дво-ров. Из-за хронического недостатка товаров республиканский потребсоюз не мог в полной мере удовлетворять запросы крестьянства. Тем не менее, через потребкооперацию продавалось свыше 48% всех товаров. На втором месте была государственная торговля - 33% и на третьем - частная - 18,8%. В целом, «новая экономическая политика», несмотря на всю свою про-тиворечивость и непоследовательность, оказала благоприятное воздействие на развитие народного хозяйства немецкой автономии, позволив ему преодолеть разруху и почти полностью восстановить свой довоенный по-тенциал. Годы Первой мировой войны, революционной смуты, гражданской войны и голода нанесли сокрушительный удар по сложившейся в дореволюционное время довольно стройной системе школьного образования на территории немецких колоний. За 14 лет с 1914 по 1928 гг. образовательный уровень немецких детей снизился более чем в 2 раза. Если в 1914 г. грамотность немецких детей была одна из самых высоких в России (80%), то к 1928 г. она вплотную приблизилась к уровню детской грамотности кочевых народов (38,6%). По грамотности немецкие дети в 1928 г. существенно уступали своим русским (56%) и украинским (58,7%) сверстникам, хотя до революции намного опережали их. Главной причиной, не позволявшей изменить ситуацию в лучшую сторону, был колоссальный дефицит учительских кадров, учебной литературы, школьных помещений. В результате отделения школы от церкви многие старые учителя были изгнаны, репрессированы, эмигрировали, сменили работу. Для подготовки нового поколения учителей-немцев ни в масштабе СССР, ни в Республике немцев Поволжья не было создано соответствующих условий. Положение с образованием немцев было настолько бедственным, что руководство АССР НП несколько раз обращалось в центральные партийные и государственные органы с ходатайством о принятии экстренных мер. В частности, предлагалось создать немецкий педагогический институт, немецкий рабфак, который бы позволил готовить немецкую молодежь к поступлению в вузы, наряду с русской, иметь 1-2 немецких педагогических техникума, сконцентрировать в республике подготовку учителей для немецких школ всего Советского Союза. Понадобилось еще почти два года, прежде чем эти предложения начали претворяться в жизнь. В 1920-х гг. в АССР НП функционировало 34 библиотеки. 80 изб-читален, 2 музея, 35 различных клубов, 14 киноустановок. Огромным дефицитом в те годы была литература, особенно немецкая. Маломощное книжное издательство в Покровске было загружено выпуском учебников и пропа-гандистской литературы, которой, несмотря на стесненность в финансах, всегда отдавался приоритет. Выпускавшиеся учебники далеко не удовле-творяли запросы школ. Буквально в единичных экземплярах выходила хо-зяйственная литература, главным образом, переводная. Нехватку литературы и информационный голод определенным o6paзом компенсировала периодическая печать. В 1920-е годы в Республике немцев Поволжья издавались партийно-советские газеты «Трудовая Правда» на русском языке и «Nachrichten» на немецком языке, комсомольская газета «Rote Jugend» («Красная Юность»), пионерская - «Sei bereit!» («Будь готов!»). Последние две издавались нерегулярно. Тираж, формат и перио-дичность выхода всех газет постоянно менялись и зависели от финансовых возможностей на тот или иной момент. Все газеты были предельно поли-тизированы и вопросам культуры уделяли очень мало внимания. По своему содержанию с газетами резко контрастировал издававшийся в 1922-1927 гг. на немецком языке журнал «Unsere Wirtschaft» («Наше Хо-зяйство»). Он представлял большую научную и информационную ценность, пользовался большой популярностью в Республике немцев Поволжья и был широко известен за ее пределами. В 1923 году этот журнал был признан лучшим немецкоязычным периодическим изданием в СССР. Примечательно, что журнал пользовался доверием научных и журналистских кругов за рубежом. В США, Германии, Австрии, Швейцарии в научных и популярных изданиях нередко можно было встретить сведения об АССР НП, почерпнутые из «Unsere Wirtschaft». Редакция старалась выдерживать характер журнала как солидного об-щенаучного и общеобразовательного издания и по мере возможностей стремилась сдерживать нажим партийно-советского руководства респуб-лики, требовавшего больше внимания и места на страницах журнала уделять политическим вопросам, не публиковать «недопустимых и вредных для партии» материалов. Конфликт между редакцией и руководством нарастал, принимая все более острые формы. В конце концов, в 1927 г. журнал был закрыт. В первой половине 1920-х гг. среди немецкого населения АССР НП «не-легально» распространялись некоторые газеты поволжско-немецкой эмиг-рации из Германии и США, поступавшие, как правило, в благотворительных посылках от зарубежных родственников, через церковные каналы. На борьбу с «белогвардейской печатью» в экстренном порядке были брошены партийный и комсомольский актив, органы ГПУ и милиция, и к середине 1920-х гг. все каналы поступления зарубежных изданий были перекрыты. Едва ли не единственным прибежищем национальной культуры являлся республиканский краеведческий музей, возглавлявшийся профессором Г. Дингесом, однако и он испытывал все более жесткое идеологическое давление. Экспозиции выхолащивались, теряя национальную специфику. К началу 1930-х гг. в музее была произведена основательная кадровая «чи-стка», многие его сотрудники, в том числе и директор, подверглись ре-прессиям. Важнейшим элементом духовной жизни немецкой автономии, особенно в селах, оставались в 1920-е гг. религия и церковь. Для большинства насе-ления они оставляли единственную возможность удовлетворения нацио-нальных духовных потребностей. Несмотря на свою лояльность к советской власти, церковь, независимо от ее конфессиональной принадлежности, в глазах республиканского руководства, становилась все более опасным противником, без победы над которым невозможно было приступить к «развернутому строительству социализма». В 1920-е годы Республике немцев Поволжья удалось установить довольно плодотворные связи с зарубежьем, прежде всего с Германией и США. Эти связи, особенно экономическое сотрудничество, приносили республике на Волге немалые выгоды. Так, только из США с момента образования агентства Немволбанка в Чикаго и до 1 марта 1927 г. в республику было сделано 17502 денежных перевода на общую сумму около 810 тыс. долларов. Однако центральные власти, допускавшие такое сотрудничество исклю-чительно из соображений политической конъюнктуры, ревниво следили за действиями руководства АССР НП в этой сфере, считая их покушением на свои прерогативы во внешней политике. Под давлением Москвы к концу 1920-х гг. все зарубежные связи республики были свернуты. Полностью приостановился и без того довольно слабый процесс возвращения в По-волжье эмигрантов, поскольку оно обставлялось заведомо невыполнимыми условиями. Завершение «нэповского» периода истории АССР НП ознаменовалось ее вхождением в состав только что образованного Нижневолжского края. Ре-шение о его создании, как и о вхождении в него республики, было принято на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 26 апреля 1928 г. Нижневолжский край был образован из ряда поволжских губерний и включал в себя 9 округов. АССР НП входила в него самостоятельной единицей. Часть немецкого населения, в том числе и многие представители интеллигенции, выступили против этого акта, не без оснований полагая, что он приведет к еще боль-шему ущемлению прав автономии. Подобные проявления «национализма» были быстро пресечены. Включение АССР НП в Нижневолжский край способствовало свертыванию нэпа в республике. Как и всю страну, впереди ее ожидали новые испытания.
Ditler: Коллективизация К концу 1920-х годов Сталин, добившись единоличной власти в Комму-нистической партии и СССР, свернул «новую экономическую политику» и вновь прибег к авантюристическим насильственным методам ускоренного насаждения «социализма» в стране. Новый курс получил название «раз-вернутого наступления социализма по всему фронту». Его составными частями стали ускоренная индустриализация страны, насильственная коллективизация сельского хозяйства и «культурная революция». Все эти компоненты нового курса Сталина самым непосредственным образом отразились на жизни поволжских немцев. Первой и главной ступенью нового курса в АССР немцев Поволжья стала коллективизация, то есть насильственная ликвидация частных крестьянских хозяйств и объединение их в коллективные хозяйства - колхозы. Она сопровождалась «раскулачиванием», то есть ликвидацией самых крупных частных хозяйств и репрессиями по отношению к их владельцам, а также массовым закрытием церквей и репрессиями против священнослужителей. Весной 1929 г. в АССР НП в колхозы было объединено всего лишь 7,5 тыс. хозяйств (7% ). Курс на «сплошную коллективизацию» в немецкой автономии начал проводиться с сентября 1929 г. по мере окончания убо-рочной кампании. Коллективизация сопровождалась массовым насилием и шантажом в отношении всех не желавших вступать в колхозы. Вот как, по словам колхозника А. Диля, проходила запись в колхоз в селе Семеновке: «Во время проведения коллективизации председателем было сказано: «Се-годня мы имеем торжественную ночь. Дело идет или же к жизни, или к смерти. Кто к утру не вступит в колхоз, пойдет через горы в ледяное море». Мы видим, что нам житья не будет и записались в колхоз. Ныне нас сильно угнетают». Насильственная коллективизация привела к дезорганизации сельского хозяйства. Начался панический забой скота. К началу 1930 г. в колхозы было загнано 73600 крестьянских хозяйств (68%). Все нараставшее возму-щение крестьян переросло в мощный социальный взрыв. В 20-х числах де-кабря более чем в 30 селах республики начались широкие выступления крестьян, протестовавших против огульной коллективизации и раскулачи-вания, грабительских хлебозаготовок, против закрытия церквей. В ходе выступлений крестьяне освобождали арестованных, распускали колхозы, забирали назад собственное имущество, при этом возвращалось имущество раскулаченным крестьянам. Настоящее восстание произошло в селе Мариенфельд Каменского кантона. Восставшие разогнали сельсовет, партийную ячейку, дали отпор нескольким попыткам милиции захватить село и арестовать «зачинщиков». Восстание было подавлено лишь во второй половине января вооруженным отрядом ОГПУ. Свыше 60 крестьян было арестовано и позднее расстреляно. С февраля 1930 г. в республике развернулась кампания массового раску-лачивания. Она длилась, то разгораясь, то затухая, несколько лет, наиболее интенсивный характер имела в 1930-1931 годы. В ходе раскулачивания были разорены и высланы за пределы АССР НП на Крайний Север, в Сибирь и Казахстан свыше 25 тыс. человек, сотни арестованы и расстреляны как «активный антисоветский элемент». Крестьяне активно сопротивлялись раскулачиванию. Весной 1930 г. на этой почве прокатилась новая волна крестьянских волнений, охватившая все села правобережья и большинство сел луговой стороны. Крестьяне сел Куккус, Моргентау, Кано и других по 2—3 дня не давали возможность рас-кулачить своих односельчан. Волнения, как и прежде, подавлялись воору-женной силой. Напуганный массовым сопротивлением крестьянства в СССР, 5 марта 1930 г. Сталин опубликовал в газете «Правда статью «Головокружение от Успехов», в которой всю вину за насильственную коллективизацию свалил на местных партийных и советских работников. Через несколько дней ЦК ВКП(б) принял постановление «О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении», которое требовало соблюдения добровольности при вступлении крестьян в колхозы. В результате по всей стране начался массовый выход крестьян из колхозов. В АССР НП процент коллективизации снизился с 70 в марте до 30 в июле 1930 года. Одновременно, в крестьянской среде активно выдвигались требования вернуть раскулаченных из ссылки, возвратить им конфискованное у них имущество, а верующим -церкви и колокола. Но радость победы оказалась недолгой. С июля началась новая кампания хлебозаготовок, проводившаяся еще более жестоко, чем в 1929 году. Главный удар наносился по единоличникам. Против них действовали спе-циальные «штурмовые бригады», представлявшие собой, по сути дела, продотряды 1919-1920 годов. Вынужденные обеспечить себе и своим семьям хоть сколько-нибудь сносное существование, стремясь избежать морального и физического террора, единоличники вновь пошли в колхозы. Началась «вторая волна» коллективизации. До конца 1930 г. в колхозы вступило свыше 30 тыс. единоличных хозяйств. В результате полного изъятия продуктов в ряде кантонов (Марксштадтском, Федоровском и др.) начался голод. Голодали в основном семьи еди-ноличников и раскулаченных. А вообще к этому времени недоедание прочно становится массовым и обыденным явлением в АССР НП. Голод делал людей покорными и послушными. К середине апреля 1931 г. число коллективизированных крестьянских хозяйств составило 85.5%, к июлю -95%. 20 июня было объявлено, что АССР НП «первая но всему Советскому Союзу закончила сплошную коллективизацию». Коллективизация нанесла огромный урон сельскому хозяйству автономии. Исчезли тысячи самых продуктивных крестьянских хозяйств, более чем в два раза сократилось поголовье скота. Колхозы, только еще становившиеся на ноги, были не в состоянии компенсировать потери. Однако государство безостановочно выкачивало оттуда продовольствие. Как и 12 лет назад, политика большевистского режима вновь привела к массовому голоду. Бурные события начала 1930-х гг. самым плачевным образом отразились на состоянии сельского хозяйства. Особенно сильный урон был нанесен животноводству. Если в 1929г. в АССР НП насчитывалось 166,1 тыс. лошадей, 352,2 тыс. голов крупного рогатого скота, 245,2 тыс. свиней, 641,5 тыс. овец и коз, то в 1933 г. лошадей осталось 40 тыс., крупного рогатого скота - 123,7 тыс., свиней - 51 тыс., овец и коз - 113 тыс. голов. С катастрофическим падением численности скота столь же ощутимо снизи-лось и производство продукции животноводства. Валовой сбор зерновых составлял (тыс. т.): в 1928 г. - 687,1, в 1930 г. -532,1, в 1931 г. - 672,1, в 1932 г. - 251,6, в 1933 г. 507,5. Сплошная коллек-тивизация и другие меры по «социалистическому преобразованию» сель-ского хозяйства в республике не привели, таким образом, к каким-то коли-чественным и качественным сдвигам в производстве зерна. Оно осталось на прежнем уровне, все так же завися от капризов погоды. Напуганное масштабами и последствиями голода, тем международным резонансом, который он вызвал, сталинское руководство в последующие годы несколько смягчило свою политику по отношению к деревне, пойдя на некоторые уступки, в определенных случаях оказывая колхозам помощь, стремилось сглаживать экстремальные ситуации, не доводя дело до нового голода. Об этом свидетельствуют, в частности, факты списания долгов с колхозов, которые периодически проводились после 1933 года. Началось экономическое укрепление колхозов, стимулировалась мате-риальная заинтересованность колхозников, что приводило к постепенному улучшению уровня жизни. Эта тенденция резко усилилась с разрешением колхозникам иметь личные подсобные хозяйства. К концу 1937 г. количество скота в личных подсобных хозяйствах крестьян уже существенно превышало его численность в колхозных фермах. Личные подсобные хозяйства АССР НП значительно опережали общественное хозяйство колхозов в производстве животноводческой продукции и давали более половины картофеля, овощей и плодов, что шло в основном на личное потребление, но частично продавалось на рынке. Существенной экономической поддержкой для колхозов стало все уве-личивавшееся прямое их кредитование. Все это позволило к концу второй пятилетки добиться некоторых успехов в деле восстановления сельскохо-зяйственного производства в АССР немцев Поволжья. Валовые сборы зерна в 1934 г. (480,3 тыс. т.) и в 1935 г. (591,2 тыс. т.) являлись характерными для территории республики, урожай 1936 г. (373,9 тыс. т.) оказался несколько ниже, а очень благоприятный по погодным условиям 1937 г. обеспечил получение исключительно высокого урожая (1170,7 тыс. т.). Развитие животноводства сдерживалось слабой кормовой базой, скверными условиями размещения скота, неграмотным его обслуживанием. Уровня 1928 г., а тем более 1914 г. достичь не удалось. Фактически все 1930-е гг. доходы колхозников были нищенскими (от 20 до 80 руб. денег, от 190 до 230 кг зерна в год). И лишь в 1937 г., благодаря богатому урожаю, они несколько возросли (в среднем - 164 руб. денег и 2621 кг зерна). После благоприятного 1937 г. 1938 и 1939 гг. оказались засушливыми, поэтому было собрано соответственно 263 и 292 тыс. т. зерна. Лишь в ис-ключительно благоприятном по погодным условиям 1940 г. удалось собрать рекордный за всю историю существования АССР НП урожай -1186,9 тыс. т. зерна. Неоднозначные тенденции наблюдались в животноводстве. Наряду с ростом поголовья лошадей и овец наблюдалось сокращение численности крупного рогатого скота и свиней, что было вызвано нехваткой кормов в засушливые 1938 и 1939 годы. В январе 1941 г. в АССР НП имелось 43 тыс. лошадей, 170 тыс. голов крупного рогатого скота, 89,1 тыс. свиней, 350,2 тыс. овец и коз. Из указанного выше количества скота находилось на государственных и колхозных фермах: лошадей - 87,3 %, крупного рогатого скота - 48 %, свиней - 68 %, овец и коз - 34 %. Остальной скот находился в личном пользовании граждан. Постепенно росла техническая вооруженность сельского хозяйства. К I января 1940 г. в 69 МТС насчитывалось 5822 трактора, 1911 комбайнов, 494 автомобиля. 842 автомобиля имели колхозы и совхозы. После нескольких лет либерального отношения к селу, с 1939 г. в политике руководства страны начинается очередное ужесточение. У крестьян АССР НП отбирается и передается колхозам 20,4 тыс. га «излишествующей» земли. В результате свыше 30 тыс. крестьянских дворов вновь оказались без приусадебных участков. В этом же году производилось насильственное переселение семей колхозников и единоличников, проживавших на хуторах - в села. В первые месяцы 1941 г. были существенно увеличены нормы поставки сельхозпродукции государству колхозами и крестьянскими подворьями.
Ditler: Индустриализация Форсированная индустриализация, проводившаяся в годы первых пятилеток, лишь краем коснулась АССР немцев Поволжья. В первой пятилетке реконструировали и расширяли уже существовавшие полукустарные пред-приятия. Во второй - был построен ряд сравнительно крупных производственных объектов. В столице республики г. Энгельсе (так с октября 1931 г. начал называться Покровск) были сданы в эксплуатацию мясокомбинат, заводы: кирпично-черепичный, новый костеперерабатывающий, по ремонту тракторных двигателей, по выпечке хлеба. Кроме того, начали функционировать один из крупнейших в стране Гуссенбахский консервный завод, сыроваренный завод в Визенмиллере, махорочная фабрика в Марксштадте. Естественно, что увеличение числа предприятий, их мощности и произ-водительности вело к увеличению темпов роста промышленного произ-водства, что стало особенно заметным в 1935-1937 годах. К концу второй пятилетки по сравнению с 1928 г. показатель стоимости валовой продукции, в неизменных ценах 1926 г., вырос в 6 раз. Однако население немецкой автономии не ощутило плодов индустриа-лизации, поскольку фактически вся продукция, особенно продовольствен-ные товары, вывозились за пределы АССР НП. Кроме того, в годы первой и второй пятилеток очень слабо развивались энергетика, транспорт, связь, коммунальное хозяйство городов и рабочих поселков, что, со своей сторо-ны, означало сохранение прежних, далеко не завидных условий труда и жизни рабочих. Заработная плата была очень низкой, нередкими были случаи задержки ее выплаты. Именно по этой причине, а также из-за тяже-лых условий труда и формально-бюрократического отношения админист-рации к нуждам рабочих в октябре 1937 г. на заводе «Коммунист» в Мар-ксштадте вспыхнула забастовка части персонала. Она вызвала большой переполох в руководстве республики и была расценена как «вредительский акт», ее участники — репрессированы. В предвоенные годы (1938-1941 гг.) промышленное развитие АССР немцев Поволжья продолжалось. Различные отрасли промышленности развивались неодинаково. Быстрыми темпами увеличивалось производство пищевой продукции, прежде всего, мяса, колбасы, консервов, что было связано с дальнейшим увеличением мощностей Энгельсского мясокомбината и Гуссенбахского консервного завода, продукция которых практически полностью вывозилась за пределы республики. Столь же быстро росло производство стройматериалов, прежде всего кирпича. В то же время практически почти не развивались текстильная промышленность, произ-водство масла, сыра, некоторой другой продукции, что было связано, пре-жде всего, со сбоями в поставке сырья из-за его дефицита. В предвоенные годы так и не удалось решить вопросы топливно-энергетического обеспечения предприятий АССР НП. Перебои с подачей электричества имели хронический характер. Не поспевало за потребностями народного хозяйства развитие транспорта и связи. Лишь 50 км дорог имели булыжное, щебеночное и гравийное покрытие. К началу Отечественной войны функционировали 2 местные почтово-пассажирские авиалинии. В 1940 г. в АССР НП функционировало 182 почтовых отделения, в том числе 167 - в селах. Имелось 6 междугородних, 24 городских и кантональных телефонных станций емкостью 2675 номеров. Из них только 360 номеров находилось в селах вне кантональных центров. Медленно развивались города. За последние три года существования рес-публики в Энгельсе было выстроено несколько многоэтажных зданий, среди них - школа, гостиница, Дворец пионеров и др. В семидесятипятитысячном городе на одного человека приходилось 3,5 кв. м. жилья. Были заасфальти-рованы центральные площади и тротуары подходивших к ним улиц. В центре города на берегу Волги был создан парк культуры и отдыха. В Марксштадте и Бальцере отсутствовали водопровод, канализация, твердое покрытие улиц. Общественный транспорт в каждом городе состоял из одного автобуса. На одного жителя приходилось 3,5-4 кв. м жилья. Кантональные центры АССР НП по существу так и сохранили облик больших неблагоустроенных сел. Перед войной некоторый прогресс был достигнут в развитии здраво-охранения. К 1941 г. в республике функционировали 53 больницы, 11 ро-дильных домов, 90 амбулаторий, работало 259 врачей, в том числе 50 участковых, 1296 человек среднего медицинского персонала. Фактом стало некоторое снижение различных заболеваний, особенно инфекционных. В то же время слабое развитие получила сельская медицина, ощущалась не-хватка лекарств и оборудования, специалистов для сельских больниц. Больным местом все предвоенные годы оставалась торговля. Несмотря на постоянный рост общего объема розничного товарооборота, ощущался постоянный дефицит товаров первой необходимости. Жители республики практически не видели в магазинах колбасу, масло, сыр, другие продукты. И это в то время, когда сыр, масло, колбаса вывозились из Немреспублики по государственным заготовкам сотнями и тысячами тонн. И все же торговля - чуткий социальный барометр - свидетельствовала, что благосостояние жителей республики немцев Поволжья перед самой войной начало несколько улучшаться. Все больший удельный вес в общем объеме проданных товаров занимали культтовары (патефоны, музыкальные инструменты и т.п.), мебель, предметы домашнего обихода, парфюмерия кондитерские изделия и др.
Ditler: Политическая жизнь В политической жизни АССР немцев Поволжья в годы первой и второй пятилеток продолжалось укрепление большевистского режима, которое сопровождалось, как и по всей стране, политическими репрессиями в от-ношении разных слоев и групп населения. От репрессий, апогей которых пришелся на 1936-1938 гг., пострадали тысячи граждан немецкой автоно-мии. С 1928 по 1937 гг. за 9 лет бурного «строительства социализма» в АССР немцев Поволжья, численность ее партийной организации, осуществлявшей функции «руководящей и направляющей силы», выросла всего на 11,5%, что говорило о явном нежелании подавляющего большинства немцев вступать в Коммунистическую партию. Под полным и жестким контролем партийной организации находились комсомол, профсоюзы, другие формальные общественные организации республики. С 1938 г. начался устойчивый рост численности коммунистов и к началу 1941 г. республиканская парторганизация насчитывала 6,3 тыс. членов и 3,9 тыс. кандидатов в члены партии. Именно перед войной коммунистам АССР НП удалось серьезно расширить свое влияние на все слои населения республики, прежде всего - на крестьянство. Все больше членами партии становились добросовестные трудолюбивые люди, передовики производства. Появились массовые первичные организации на производстве. Они стали оказывать существенное влияние на жизнь предприятий. Аналогичные успехи имела комсомольская организация АССР НП. К началу 1941 г. в комсомоле состояло около 24 тыс. молодых людей. Еще больше - свыше 40 тыс. детей - насчитывалось в пионерской орга-низации. Практически каждый младший школьник перед войной был пио-нером или октябренком. Таким образом, к началу войны молодое поколение поволжских немцев и их сверстников других национальностей оказалось под полным влиянием коммунистической идеологии и практики. На фоне беспредельного партийного всевластия все больше теряли свою индивидуальность и собственное лицо советы всех уровней - официальные органы государственной власти. Лишенные всякой политической само-стоятельности. Советы, особенно местные, глубоко увязли в хозяйственной текучке, обеспечивая выполнение бесконечной череды кампаний и вышибая у населения продовольствие, деньги и т.п. Неотъемлемой чертой политической системы была кадровая чехарда в руководстве республики. Один за другим снималась и репрессировались партийные лидеры В. Вегнер, X. Горст, Е. Фрешер, Я. Попок, руководители высших государственных органов республики И. Шваб, А. Вельш, А. Глейм, Г. Люфт, В. Далингер и др. В 1936-1937 гг. в рамках проводившейся сталинским режимом кампании по укреплению «социалистической законности» граждане немецкой автономии участвовали в «обсуждении и принятии» новых конституций СССР, РСФСР, АССР НП, отразивших «победу социализма в СССР». Новая Конституция АССР немцев Поволжья была принята на 10-м съезде Советов 29 апреля 1937 г. Несмотря на свое демократическое содержание, она, как, впрочем, и Конституции РСФСР и СССР, в условиях тоталитарного сталинского режима не смогла внести какие-либо демократические измене-ния в политическую жизнь общества, преодолеть партийное всевластие. Конституция АССР НП была, по существу, формальным документом, никак не влиявшим на политическую практику Достаточно привести один факт: после принятия Конституции СССР в декабре 1936 г. Республика немцев Поволжья по букве закона должна была подчиняться центральным органам власти РСФСР, а фактически ею еще почти год управлял Саратовский обком ВКП(б) - партийный орган соседней области. Он же был одной из инстанций, утверждавших новую Конституцию АССР НП. Важные события происходили в сфере деятельности Советов накануне войны: продолжалось реформирование системы советской власти. После выборов в Верховный Совет СССР (декабрь 1937 г.) началась кампания подготовки выборов в Верховные Советы РСФСР и АССР НП. Эти выборы прошли одновременно 26 июня 1938 г., на них, как и на предыдущих выборах, было продемонстрировано «нерушимое морально-политическое единство партии и народа». А месяц спустя, 25-27 июля 1938 г., в Энгельсе в торжественной обстановке состоялась 1-я сессия Верховного Совета АССР немцев Поволжья. Был избран Президиум Верховного Совета АССР НП. Его возглавил К. Гофман. Сессия утвердила правительство республики - Совет народных Комиссаров во главе с председателем - А. Гекманом. 24 декабря 1939 г. прошли выборы в местные Советы. Было избрано свыше 5 тыс. депутатов в 22 кантональных, 3 городских, 5 поселковых и 281 сельский Советы. В целом, проведенные в 1937-1939 гг. выборы показали, что к концу 1930-х гг. степень влияния на массы коммунистической идеологии, степень управляемости всеми слоями общества и политическими процессами в нем со стороны партийного руководства АССР НП достигли довольно высокого уровня. Это и не удивительно. Ведь к 1940 г. взрослыми стали уже те, кто иной власти, кроме большевистско-советской, не видел и не знал. Все более или менее злостные «контрреволюционеры», «националисты» и т. п. за 20 с лишним лет были «изъяты» (расстреляны, отправлены в лагеря, выселены за пределы АССР НП или морально раздавлены и вынуждены приспособиться к режиму). Шло постоянное «промывание мозгов» населения. Одна политико-идеологическая кампания сменяла другую. В качестве поводов для проведения кампаний использовались различные события и даты: 18 съезд ВКП(б), выборы в Советы, 60-летие Сталина, выход «Краткого курса истории ВКП(б)» и т. п. В годы первых двух пятилеток стала постепенно затухать старая кампания «коренизации», а с конца 1934 г. все больше крепнуть новая - под лозунгом «усиления интернационального воспитания» немцев. К 1937 г. в политике ЦК ВКП(б) сквозит уже открытое недоверие к немецким национальным кадрам. После снятия с поста и ареста Е. Фрешера до конца существования АССР НП первыми секретарями обкома ВКП(б) назначались уже не немцы (Я. Попок, И. Аношин, С. Малов). Немцы оказались в меньшинстве в новом составе бюро обкома ВКП(б). Ярким примером может служить национальный состав делегатов 20-й областной конференции ВКП(б). Из 270 делегатов с решающим голосом немцев было 69, русских -159, украинцев - 33 и т. д.
Ditler: "Культурная революция" «Культурная революция» в АССР НП носила противоречивый характер. В качестве положительных факторов следует отметить быстрый рост обра-зовательного уровня населения, увеличение числа средних и неполных средних школ, ликвидацию детской неграмотности и существенное сни-жение неграмотности взрослых. В 1937-1938 учебном году во всех школах АССР НП обучалось 103,7 тыс. учащихся. Расходы из местного бюджета возросли с 4,4 млн. руб. в 1930 г. до 10 млн. в 1932 и 15 млн. в 1937 г. (в неизменных ценах 1926 г.), что способствовало укреплению материальной базы школы. В предвоенные годы количество школ, особенно средних и семилетних, число учащихся выросло еще больше. К октябрю 1940 г. в 172 начальных школах обучалось 15,1 тыс. учащихся, в 215 неполных средних школах -58,8 тыс. учащихся, в 72 средних школах - 39,8 тыс. учащихся. С 1 сентября 1939 г. в Республике немцев Поволжья было введено всеобщее обяза-тельное семилетнее обучение. Как это уже неоднократно бывало в прошлом, осенью 1940 г. в образо-вательной политике центрального руководства страны произошел резкий поворот. 2 октября Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О государственных трудовых резервах СССР», в соответствии с которым на местах должно было быть обеспечено массовое привлечение молодежи в ремесленные и железнодорожные училища, школы фабрично-заводского обучения. Для облегчения выполнения этого Указа Совнарком СССР своими постановлениями ввел платное обучение в старших классах средних школ и вузах, ужесточил порядок назначения стипендий. Эти постановления, в силу материальных причин, закрыли перед тысячами молодых людей двери в среднюю школу и вузы. Им ничего не оставалось, как идти учиться в систему разворачивавшегося массового профессионально-технического обучения, которое не обеспечивало даже полноценного среднего образования. Решения руководства страны от 2 октября 1940 г. нанесли тяжелый удар по только что сформированной и еще не окрепшей системе высшего и среднего образования АССР НП. Резко сократилось число старшеклассников. Начал развиваться обратный процесс превращения многих средних школ в семилетки. Хотя формально кампания за «трудовые резервы» не носила каких-либо признаков национальной дискриминации, тем не менее, она наиболее ощутимый вред нанесла немецкой молодежи. И без того небольшое число юношей и девушек, получавших среднее и высшее образование на родном языке, намного сократилось. Развитие школьного образования потребовало резкого увеличения коли-чества учителей. С сентября 1929 г. в столице АССР НП начал функцио-нировать Немецкий госпединститут. Первоначально в нем было два фа-культета: лингвистический и историко-экономический. Они готовили пре-подавателей родного языка и истории. С сентября 1931 г. открылось еще два факультета: физико-математический и биологический. Общее количе-ство студентов пединститута в 1931/1932 учебном году составило 260 че-ловек. Срок обучения в пединституте был 4 года, и поэтому первый выпуск состоялся в 1934 г. Количество выходивших из стен пединститута преподавателей не могло удовлетворить потребностей всех школ, что заставило руководство АССР немцев Поволжья добиться разрешения от центра на создание при Немгоспединституте двухгодичного учительского института, где будущие педагоги готовились по сокращенной и весьма урезанной программе. Учителя-двухгодичники должны были преподавать в семилетках. Набор в учительский институт начался в 1935 г., а к 1937 г., имея 189 студентов, он стал главным заведением, готовившим учителей для немецких школ, тем более, что в том году набор в 4-годичный институт не проводился из-за неразберихи, сложившейся как в институте, так и в органах народного образования в результате массовых репрессий. Как и в школах, в Немецком пединституте проводились постоянные проверки на благонадежность руководителей, преподавательского состава, студентов, бесконечные «чистки», что также негативно влияло на качество подготовки будущих педагогов. Например, менее чем через год после об-разования института обком ВКП(б) и ОГПУ АССР НП «выявили и разоблачили» в нем «буржуазно-националистическую группу», организаторами которой были определены профессора Г. Дингес, В. Сынопалов и доцент П. Pay. Группе инкриминировалась трата государственных денег на закупку «белогвардейской литературы» (в 1929 г. профессор Г. Дингес ездил в Германию и закупил там большое количество книг для библиотеки пединститута». «Руководители группы» были арестованы, в среде препо-давателей и студентов проведена «чистка», «укреплена» партийная орга-низация. В результате в самом начале своего существования педагогиче-ский институт лишился талантливых и известных ученых в области линг-вистики и этнографии поволжских немцев, какими являлись Г. Дингес и П. Pay. В 1934 г. за «подмену марксистско-ленинского содержания буржуазно-педагогическим направлением» в преподаваемых учебных дисциплинах из пединститута были изгнаны профессор истории Д. Кеглер и преподаватель зоологии А. Вагнер. Наряду с педагогическим институтом, как уже отмечалось, кадры учителей готовили педагогические техникумы (с 1937 г. их стали называть педа-гогическими училищами). В 1932 г. общий набор всех трех техникумов со-ставил 840 человек. Именно педагогические техникумы давали основной контингент преподавателей для начальных школ. Вторым по важности, после педагогического, направлением специализации среднего и высшего образования в АССР НП стало сельскохозяйственное. В 1930-е гг. были созданы и начали готовить национальные кадры специалистов 4 сельскохозяйственных техникума: Марксштадтский техникум механизации сельского хозяйства, Гуссенбахский полеводческий техникум, Краснокутский полеводческий техникум, Краснокутский зооветеринарный техникум. Названные техникумы обеспечивали подготовку специалистов среднего звена для всех отраслей и сфер сельскохозяйственного производства. В 1931 г. в АССР НП был образован немецкий сельскохозяйственный институт, который ежегодно принимал на учебу примерно 100 студентов. Специалисты готовились на трех факультетах: индустриально-земледель-ческом; зерновых культур; молочного хозяйства. Кроме педагогических и сельскохозяйственных высших и средних спе-циальных учебных заведений в годы первой и второй пятилеток в АССР немцев Поволжья были созданы и начали функционировать Энгельсский вечерний дошкольно-библиотечный техникум, Энгельсский техникум советской торговли, фельдшерско-акушерские школы в Энгельсе и Бальцере, «сестринские» школы в Марксштадте и Красном Куте, музыкальные училища в Энгельсе и Марксштадте, музыкальная школа в Энгельсе. Несмотря на недостатки в работе этих учебных заведений и слабую материальную базу, все же они позволили постепенно подготовить специалистов средней квалификации для основных сфер жизнедеятельности республики и прежде всего для социально-культурной, которая до этого долгое время была в загоне. В АССР НП существовало еще одно высшее учебное заведение, появившееся в 1931 году. Вначале оно называлось Немецкий коммунистический университет, было элитарным партийным учебным заведением, готовившим кадры высшей квалификации для местных партийных и советских органов. С 1932 г. университет превратился в вуз всесоюзного значения, поскольку до 40% мест в нем заняли партийно-советские функционеры из различных немецких национальных районов СССР. В 1932 г. общая численность набора составила 270 человек. Осенью того же года университет был преобразован в Немецкую высшую коммунистическую сельскохозяйственную школу (НВКСШ) им. Сталина. В предвоенные годы высшие учебные заведения АССР НП переживали те же кампании и процессы, что и школа, в частности, «борьбу за качество» обучения. Однако здесь изменившаяся национальная политика центра имела наиболее негативные последствия. В 1938 г. в педагогическом и учительском институтах были образованы «русские» отделения для подго-товки преподавателей в русские школы. Само по себе это привело к со-кращению численности немецких отделений. По состоянию на 1 сентября 1940г. из 609 студентов пединститута немцев было 196 (32%), в учитель-ском институте из 394 студентов немцы составляли 203 человека (58%). С введением платы за обучение пединститут покинули 47%, учительский ин-ститут — 58% студентов. После отсева немцы-студенты стали составлять всего 36,3% от всех обучавшихся в двух указанных выше вузах. Такой процент немцев-студентов в республике, где немцы составляли почти две трети населения, конечно же, был явно неудовлетворительным. Схожая ситуация имела место и в Немецком сельскохозяйственном институте. В марте 1939 г. по решению ЦК ВКП(б) третий вуз республики - Немецкая высшая коммунистическая сельскохозяйственная школа потеряла статус высшего учебного заведения и была преобразована в Немецкий колхозный сельскохозяйственный партийно-советский техникум им. Сталина. Партийная элитарность учебного заведения сохранилась. Поданным на 1 января 1941 г., в АССР НП имелось 1269 специалистов с высшим образованием, из них: инженеров различных специальностей — 216, экономистов - 67, агрономов - 146, зоотехников и ветеринарных врачей - 171, врачей - 234, педагогов - 374, других специалистов - 61. Зримых успехов в годы первых пятилеток Республика немцев Поволжья достигла в культурной сфере. В 1933 г, была создана организация Союза советских писателей республики, которая стала издавать свой литературно-художественный и публи-цистический журнал «Der Kampfer» («Борец»). Кампания развития литера-турного творчества в АССР НП имела определенные успехи. Несомненным талантом были отмечены многие произведения Ф. Баха, А. Закса, Г. Завацкого, П. Куфельда и др. Развитие периодической печати в АССР НП в 1930-е годы шло под воз-действием противоречивых тенденций. С одной стороны, по политикоидеологическим соображениям руководство АССР немцев Поволжья стремилось увеличивать количество печатных изданий, добиваясь, чтобы свои многотиражки имел каждый совхоз, МТС, промышленное предприятие. С другой, - из-за нехватки средств приходилось постоянно урезать тиражи изданий, объем, формат, а то и вообще ликвидировать многие из них. Более или менее стабильно выходили лишь республиканские газеты «Nachrichten», «Трудовая Правда», «Rote Jugend». Как и по всему СССР, партийный контроль за прессой в АССР НП был очень жестким, и потому газеты и журналы были серы, безлики, похожи друг на друга. Большую часть всех газетных площадей занимали официальные материалы, описания различных хозяйственно-политических кампаний и т.п. Во всех газетах и журналах безгранично царил культ И. В. Сталина и ВКП(б). Довольно быстрыми темпами шла радиофикация населенных пунктов АССР НП. В 1930 г. в Покровске (с 1931 г. - Энгельс) была построена мощная по тем временам радиостанция, благодаря которой радиопередачи из столицы республики могли приниматься в любой ее точке. Радиовещание велось на немецком и русском языках. Как и газеты, радиоэфир активно использовался властями в пропагандистских целях. В 1930-е годы в немецкой автономии продолжался рост культпросветучреждений. По состоянию на конец 1937 г. было 19 звуковых и 25 немых киноустановок, 5 звуковых и 22 немых кинопередвижки, 21 дом культуры, 286 изб-читален, 236 клубов, 76 библиотек. Перед самой войной в строй вошло 5 новых кинотеатров, в том числе центральный кинотеатр АССР НП - «Родина» в г. Энгельсе. Функционировала собственная студия кинохроники («Немкино»). В 1939 г. ею было выпущено 18 звуковых и 7 немых киножурналов. При домах культуры и колхозных клубах функционировали разнообразные кружки художественной самодеятельности. Так, например, широкую известность в те годы приобрели драматический кружок в селе Боаро, иг-равший 23 спектакля, самодеятельный струнный оркестр в селе Брокгау-зен, кружок стариков-плясунов из 11 человек в возрасте от 60 до 76 чело-век в селе Паульском. Из драмкружков выросли три полупрофессиональных коллектива - колхозно-совхозные театры в Марксштадте, Бальцере и Красном Куте. Крупным достижением стало создание и функционирование на профес-сиональной основе немецкого и русского государственных драматических театров, немецкого государственного хора, немецкой государственной фи-лармонии с симфоническим оркестром и ансамблем песни и пляски, театра музыкальной комедии. В немгостеатре работали достаточно известные ак-теры и режиссеры из Германии, покинувшие страну после прихода к власти нацистов (Э. Пискатор, А. Гранах, Э. Буш, Э. Вайнерт, Ф. Вольф и др.). В репертуаре театра присутствовали русская и западная классика, произве-дения «советского реализма». Уникальным явлением культурной жизни АССР НП являлся Немгосхор. Это был высокопрофессиональный коллектив, неоднократно занимавший призовые места на всесоюзных конкурсах хоровой песни. В 1937 г. хор со-стоял из ядра (65 человек), 8 хоров-филиалов и 2-х подшефных хоров. При необходимости немгосхор мог разворачиваться в хор-массив численностью до 600 человек. В культучреждениях осуществлялась суровая идеологическая цензура. Так, в 1940 г. по идеологическим соображениям с постановки в драматических театрах были сняты спектакли «Коварство и любовь» Ф. Шиллера. «Егор Булычев и др.» М. Горького. Труппы театров, подвергались постоянным «чисткам», многие из деятелей искусства были репрессированы, особенно в 1937 году. Составным элементом «культурной революции» в АССР НП, как и по всему СССР, стал поход на религию и церковь. Он начался в 1929 г. одновременно с коллективизацией и в непосредственной связи с ней. В ходе беспрецедентной по масштабам и насилию антирелигиозной кампании свя-щеннослужители подвергались издевательствам и репрессиям, а церкви за-крывались в административном порядке без учета мнения населения. 1-й съезд колхозников (8-11 декабря 1929 г.) в специальном постановлении «О наступлении на религию» провозгласил одной из важнейших задач кол-хозного движения «ликвидацию» религии и закрытие всех церквей. Началось «соревнование» между сельсоветами за быстрейшее закрытие храмов, причем закрытие церковных сооружений демонстративно приурочивали к каким-либо религиозным праздникам. В ряде мест антирелигиозные действия вызывали массовые выступления граждан. Такое выступление, например, произошло в Марксштадте 5 июня 1930 года. Тысячи горожан вышли на улицу и протестовали против закрытия лютеранской церкви. По оценке бюро обкома ВКП(б), выступление носило «антисоветский характер». Активные участники выступления были репрессированы. В создавшихся условиях деятельность церквей (лютеранской, католической, православной), а тем более сект, фактически носила полулегальный характер. Тем не менее, религиозная жизнь, особенно в селах, не замирала. Интересный случай произошел в Мариентале на рождество в ночь с 24 на 25 декабря 1935 г. По решению Мариентальского канткома ВКП(б) в этот вечер во всех селах кантона должны были проводиться антирелигиозные беседы. Однако они нигде не состоялись. В то же время, по информации НКВД, во многих селах, в том числе и в кантональном центре, «вечером собрались группы молодежи, изображая «младенца Христа», ходили по домам, раздавая детям рождественские подарки, пели религиозные песни». Вручая детям подарки, некоторые из «божественных младенцев» задавали детям вопросы, вроде того, что был задан мальчику Лео Юнкеру: молится ли он за своего отца, осужденного на 10 лет, чтобы тот выжил и поскорее вернулся из заключения? Народные праздники, обычаи, традиции были тесно связаны с религией, поэтому, нанося удар по вере, большевистский режим душил в националь-ную культуру. К концу существования АССР немцев Поволжья атеизм начал пускать там глубокие корни, прежде всего, в молодом поколении, которое родилось и жило при советской власти и потому было наиболее податливо к оболваниванию коммунистической пропагандой в ее самом примитивном сталинском варианте.
Ditler: Конфликт с властью Большинство политико-идеологических кампаний, проводившихся в Республике немцев Поволжья в 1930-с гг., были характерны для всех наро-дов Советского Союза. Однако поволжским немцам пришлось в те годы пережить и такую кампанию, сопровождавшуюся массовыми репрессиями, которая была непосредственно связана с их национальной принадлежно-стью. Речь идет о так называемой «борьбе с фашистами и их пособниками» в немецкой автономии. Начало этой кампании относится к 1933 г., когда в республике и во всем Поволжье свирепствовал голод. Несмотря на все ухищрения советского руководства, правда о тяжелом положении населения, в том числе и немцев, в районах распространения голода, просачивалась за рубеж. Вполне объяснимо, что сообщения о тра-гическом положении немцев в СССР прежде всего были получены в Гер-мании. Многих немцев в этих двух странах связывали родственные узы, между ними, несмотря на все ограничения сталинского режима, существо-вала переписка. В Советском Союзе проживало немалое число немцев, в разное время приехавших из Германии и не принявших советского граж-данства. События в Советском Союзе серьезно взволновали общественность Германии, вызвали озабоченность ее руководства. Исторически совпало так, что именно в это время к власти в Германии пришли нацисты. Стремясь заручиться поддержкой германского народа, они на первых порах активно включились в антисоветскую кампанию, стремительно разраставшуюся в Германии в связи с сообщениями об инспирированном большевиками голоде в СССР. Последовал ряд дипломатических демаршей. Германские дипломаты в Москве и Берлине напоминали о «злоключениях немецких колонистов», особенно германских граждан, и настаивали на получении от советских властей разрешения на предоставление немецкому населению продовольственной помощи. Советская сторона лицемерно отрицала наличие голода в СССР и отка-зывалась принимать такую помощь. По мере нарастания голода диплома-тические демарши Германии принимали все более острый характер. В марте 1933 г. последовали публичные выступления руководителей Германии с обвинением советского руководства в том, что оно скрывает правду о растущем голоде. В июне в Берлине была организована выставка писем голодающих немцев из СССР, которая вызвала настоящий шок у ее посе-тителей. Своего апогея кампания протеста против «вымаривания голодом немецкого меньшинства» в СССР достигла к июлю 1933 г. Ряд организаций (Германский Красный Крест, Высший совет евангелических церквей, Союз немцев за рубежом и др.) обратились с призывом к германскому народу о сборе пожертвований в пользу «страдающих немцев» в СССР. С этой целью в банках открылся специальный счет «Братья в нужде», на который в числе первых внесли по ! тыс. марок личных денег президент Германии П. фон Гинденбург и канцлер А. Гитлер. В помощь голодающим немцам в СССР германское правительство ассигновало 17 млн. марок. Нацистские вожди умело использовали заговор молчания советских властей вокруг голода, мастерски эксплуатировали национальную идею, завоевывая симпатии немецкой нации. Советское же руководство по-прежнему упорствовало и не признавало факта голода в своей стране. Оно утверждало, что развязанная в Германии кампания носит клеветнический характер. С середины июля в ответ на германские обличения в СССР началась ответная, явно инспирированная и клеветническая кампания «возмущения» советских немцев «ложью фашистской пропаганды». На предприятиях, в колхозах, совхозах, МТС, учеб-ных заведениях, учреждениях АССР немцев Поволжья, немецких районов в различных частях СССР проводились собрания, на которых принимались резолюции протеста. Этими протестами были заполнены страницы всех советских немецкоязычных газет. Смысл всех протестов был один: совет-ские немцы не нуждаются ни в какой помощи со стороны фашистской Германии, «переживающей по-настоящему трудные дни голода и нужды». В «письмах трудящихся», которые потоком шли в центральные партийные и советские органы и также публиковались в газетах, заявлялось, что ни при каких обстоятельствах их авторы не будут принимать посылок от «немецких фашистов». Одновременно «трудящиеся» сами изъявляли готовность провести сбор продуктов для жертв фашизма, «безработных, голодающих крестьян Германии», т. е. ситуация переворачивалась с ног на голову В августе исполком Коминтерна выпусти брошюру «Братья в нужде?», которая распространялась за рубежом, и ее страницы были заполнены все теми же письмами советских немцев, в которых они рассказывали о своей «зажиточной счастливой жизни». Вместе с тем на страницах советской прессы усилилась публикация ма-териалов, разоблачавших действительный террор, проводившийся в Гер-мании против коммунистов, социал-демократов, евреев, служителей церк-ви. Видимо, именно эти разоблачения, как и ряд жестких контрдемаршей советской дипломатии, а возможно и тайный сговор двух тоталитарных режимов, привели к тому, что антисоветская кампания в Германии стала быстро угасать. Однако акция сочувствия советским немцам, проходившая в Германии и получившая отзвук в других странах, вынудила власти в СССР ослабить различные запреты на помощь извне. В частности, так и не разрешив официальную государственную помощь Германии, советское руководство сняло возражения против частной помощи конкретным лицам. Такая благотворительная помощь в виде продуктовых посылок и денежных переводов в немецких марках и долларах США с конца 1933 г. стала поступать немецкому населению СССР и приняла довольно значительные масштабы. К примеру, в одном только Каменском кантоне АССР немцев Поволжья, где к тому времени проживало чуть больше 38 тыс. человек «фашистскую» помощь в 1934-1935 гг. получили 494 семьи. В других местах компактного проживания советских немцев, если эта помощь и была меньше, то не намного. На валюту приобретались продукты питания в магазинах торгсина республиканских, краевых и областных центров. Нашлись люди, которые координировали распределение гуманитарной помощи. Чаще всего это были священнослужители. Интересно, что помощь получало немало коммунистов и даже отдельные руководящие партийные и советские работники, которые, правда, тщательно скрывали это, пользуясь услугами подставных лиц. Сложившееся положение вызывало сильнейшую тревогу и обеспокоенность руководства страны. Вынужденно согласившись на предоставление иностранной благотворительной помощи советским немцам, оно вовсе не собиралось допускать столь явной компрометации своего тоталитарного режима внутри страны. 5 ноября 1934 г. ЦК ВКП(б) направил всем ЦК со-юзных республик, крайкомам и обкомам ВКП(б) специальную директиву, в которой обращал их внимание на то, что «в районах, населенных немцами, за последнее время антисоветские элементы активизировались и открыто ведут контрреволюционную работу. Между тем местные парторганизации и органы НКВД крайне слабо реагируют на эти факты, по сути делают попустительство, совершенно неправильно считая, будто наша ме-ждународная политика требует этих послаблений немцам или другим на-циональностям, проживающим в СССР и нарушающим элементарную ло-яльность к советской власти». Далее в директиве указывалось: «ЦК ВКП(б) считает подобное поведение парторганизаций и органов НКВД совершенно неправильным и предлагает принять по отношению к активным контрреволюционерам и антисоветски настроенным элементам репрессив-ные меры, произвести аресты, высылку, а злостных руководителей приго-ворить к расстрелу». В директиве особо подчеркивалось, что местные ор-ганы власти «должны потребовать от немецкого населения полного прекращения связи с заграничными буржуазно-фашистскими организа-циями: получение денег, посылок». На основе директивы в печати, по радио, на местах развернулась разнуз-данная кампания по формированию негативного общественного мнения к «фашистской помощи» и тем, кто ее принимал. Получателей и распростра-нителей гуманитарной помощи стали называть фашистами, тех кто ею пользовался - пособниками фашистов. Инспирировались и широко пропа-гандировались факты демонстративного отказа от помощи, уничтожения посылок. Поступавшая иностранная валюта «по просьбе немецких трудя-щихся» перечислялась на счет Международной организации помощи борцам революции (МОПР). Кроме того, в этот период проводился беспрецедентный нажим на жителей СССР, имевших иностранное подданство с целью заставить их принять советское гражданство. Развязанный против немецких граждан моральный и физический террор стал давать довольно быстрые результаты. Подневольных, живущих в постоянном страхе людей нетрудно было заставить выполнить все указания властей. Но власти требовали не только отказываться от зарубежной помощи, они заставляли еще людей «разоблачать» друг друга. Жалкое зрелище представляли собой принудительно созывавшиеся общие собрания жителей сел по «разоблачению фашистских агентов», где получавшие «фашистскую» помощь выступали с покаянными заявлениями, признаваясь, что совершили «измену социалистической родине». Каждое из таких собраний принимало резолюцию, в которой, как правило, «требовало» предания «фашистов» суду. Развернулся активный поиск «фашистских контрреволюционных орга-низаций». Судя по донесениям органов НКВД, «фашисты» буквально на-воднили Республику немцев Поволжья, немецкие районы и села других ре-гионов СССР. Они «пробрались» в местные органы власти, в колхозы, совхозы, МТС, на предприятия, «свили свои гнезда» в вузах, техникумах, школах, ими были «засорены» редакции газет, культурные учреждения. Начались массовые репрессии. 15 января 1935 г. управление НКВД АССР немцев Поволжья сообщило в обком ВКП(б), что с начала кампании (т.е. всего за два месяца) им «изъято фашистского элемента» - 187 человек. Значительная часть репрессированных приговаривалась к расстрелу. К концу 1935 г. получение гуманитарной помощи советскими немцами из-за рубежа фактически прекратилось, однако репрессии, развязанные режимом против немецких граждан продолжались. Начиная с ноября 1934 г., в рамках кампании «борьбы с фашизмом», власть начала мощное наступление на национальную культуру поволжских немцев, на любые проявления национальной специфики. Обкомом ВКП(б) Республики немцев Поволжья по указке сверху был принят ряд постановлений, направленных на борьбу с «кулацким немецким национализмом» . В постановлениях указывалось, что установление фашистской диктатуры в Германии привело к резкой активизации «контрреволюционных буржуазно-националистических элементов» в Немреспублике. Отмечалось, что в школах, техникумах, вузах, учреждениях культуры фашисты маскируются в «национальный костюм», что проявляется в «засоренности национализмом» учебников, распространении «идеологически невыдержанных» национальных песен, в «выхолащивании интернационализма» из учебных дисциплин, литературных произведений, спектаклей и т.п., в разжигании национальной розни среди молодежи, в активизации «поповских элементов». Бюро обкома требовало от партийных организаций Немреспублики «особой бдительности и беспощадного разгрома местного контрреволюционного немецкого национализма». С выходом данных постановлений в Немреспублике началась кампания запретительства и преследования многих национальных традиций, обычаев. Были обвинены в «национал-фашизме» известные деятели науки и культуры. Все они, как уже отмечалось, подверглись репрессиям. Особенно пострадали в этой кампании учителя, преподаватели техникумов и вузов, ведь они составляли основную часть поволжско-немецкой интеллигенции. Парадокс состоял в том, что большевистский режим одной рукой насаждал в Немреспублике «культурную революцию», создавая определенные возможности для культурного развития народа, другой же рукой - подрубал народную культуру, уничтожая все ее разнообразие, обедняя и прими-тизируя, приспосабливая ее к своим эгоистическим интересам.
полная версия страницы