Форум » Обо всем понемножку » Немцы Поволжья, прославившие свой народ. » Ответить
Немцы Поволжья, прославившие свой народ.
Наталия: Немцы Поволжья, прославившие свой народ. Георгий Генрихович Дингес (1891-1932) Георг Дингес родился 13 декабря 1891 г. в колонии Блюменфельд Новоузенского уезда Самарской губернии (ныне с. Цветочное Старополтавского района Волгоградской области) в семье зажиточного немецкого крестьянина-колониста. Родители смогли дать сыну хорошееобразование. Г. Дингес блестяще закончил в 1917 г. историко-филологический факультет Московского университета, защитив диссертацию на тему: «О русском влиянии на диалекты немецких колонистов Самарской и Саратовской губерний». Молодому ученому предложили остаться на кафедре. Для отдыха перед предстоящей работой Г. Дингес приезжает в родное село. Но грязнувшая Октябрьская революция смешала все планы. Георг остается в Поволжье и активно занимается политической деятельностью, активно участвуя в создании первой немецкой автономии. Но его влекла наука. В ноябре 1918 г. Г. Дингес становится лектором педагогического факультета Саратовского университета и связывает свою деятельность с историей края. В 1919 г. он вступает в Саратовское краеведческое общество «Истархэт», усилиями которого в Саратове создается этнографический музей, где заведующим немецким отделением стала Эмма Готфридовна Дингес, жена, помощница и постоянный спутник Георга в его частых этнографических экспедициях. Необыкновенно одаренный и трудолюбивый молодой ученый в мае 1923 г. становится профессором кафедры западноевропейских языков и литературы, посвятив свою научную деятельность изучению говоров поволжских немцев. Научные труды Дингеса становятся известны за пределами страны. Летом 1924 г. Наркомпрос РСФСР направляет ученого в трехмесячную командировку в Германию. В Берлине он принял участие в работе Неофилологического съезда, был в гг. Гессене, Ростоке, выступал с лекциями и докладами, но основная работа была в Марбурге при Немецком лингвистическом атласе Германии. В 1925 г. Г. Дингес возглавил создание Центрального бюро по изучению диалектов немцев Поволжья, которое объединяло ученых, писателей, учителей школ, студентов. В том же 1925 г. сбылась давняя мечта Г. Дингеса – в столице республики немцев Поволжья – Покровске открылся Центральный музей АССР Немцев Поволжья, основателем и первым директором которого стал Георг Генрихович. Идея создания музея немецкой культуры родилась у него давно, еще в годы учебы в Московском университете. В 1924 г. как только образовалась Республика Немцев Поволжья, молодой ученый неоднократно обращался с соответствующими предложениями в Наркомат просвещения. «Музею, - писал Г. Дингес, я отдал, пожалуй, еще больше сил, чем университету. Несколько раз в неделю, во всякую погоду, весной во время ледохода, рискуя жизнью, приходилось добираться из Саратова, где живу, в Покровск». Велика роль Г. Дингеса и в организации Немецкого педагогического института. Он назначается членом организационной комиссии, готовит программу будущего ВУЗа. А в 1929 г. становится проректором созданного института, торжественное открытие которого состоялось 6 января 1930 г. и было приурочено к 6-й годовщине образования АССР НП. Через месяц после открытия института Г. Дингеса арестовали. За «антисоветскую националистическую деятельность и антисоветскую агитацию» выдающийся ученый был приговорен к 3 годам ссылки. Его жена Эмма осталась с четырьмя детьми, младшему из которых был год. Г. Дингеса сослали в городок Колпашево Томской области. Там в приемном покое больницы профессор Саратовского и почетный член Штутгартского университета вел учет больных. Заразившись сыпным тифом, Г. Дингес умер 18 июля 1932 г. Реабилитирован в 1964 году. Рау Пауль Давидович (1897 - 1930) Пауль Рау родился 10 февраля 1897 г. в колонии Альт-Веймар Новоузенского уезда Самарской губернии. Он был восьмым ребенком в семье преподавателя церковно-приходской школы. В 1915 г. П. Рау блестяще закончив Лесно-Карамышское центральное училище, был мобилизован в армию и отправлен на турецкий фронт. Демобилизовавшись, возвращается на родину и с сентября 1917 г. по август 1922 г. учительствовал в сельских школах, работает заведующим подотделом искусств Ровенского уездного отдела народного образования, районным инструктором по внешкольному образованию. Работая в органах народного просвещения, П. Рау знакомится с Г. Дингесом, А. Дульзоном, И. Паулем, А. Кротковым под влиянием которых увлекается краеведением и археологией. А позднее молодые энтузиасты А. Дульзон, И. Пауль и П. Рау создают в с. Ровное «Общество изучения местных древностей», проводят первые археологические раскопки и собирают материалы для создания школьного музея. П. Рау отличала необыкновенная работоспособность и тяга к знаниям, но лишь в августе 1922 г. он смог поступить на историческое отделение германской секции педагогического факультета Саратовского университета. Здесь его интерес к археологии поддержал известный археолог П.С. Рыков. За несколько лет Паулем были раскопаны, изучены и описаны десятки курганов, причем все свои многочисленные статьи и книги Рау иллюстрировал сам. Его работы стали заметным явлением в науке, не потеряв своего значения до сих пор. В 1925 г. П. Рау начинает работать в созданном Центральном музее Немцев Поволжья. Его назначают заведующим археологическим отделом и заместителем директора по научной работе. В 1926 г. П. Рау выступает с докладом на Первой Всесоюзной конференции археологов в г. Керчи, где изложил свою концепцию относительной хронологии материальной культуры сарматов римского времени. Во время этой поездки ученый знакомится с музеями гг. Киева, Николаева, Полтавы, Харькова. Под руководством П. Рау в 1927 г. создается художественный отдел музея, в который поступили работы художников - уроженцев немецкой автономии - Э. Дорша, Х. Дунаева, Эрлиха, но больше всего талантливого живописца Я. Вебера. В 1928 г. П. Рау принимает участие в создании «Общества научного изучения Республики немцев Поволжья», выступает на собраниях с сообщениями по археологическим исследованиям края. Молодого ученого в 1929 г. пригласили на Первый Международный конгресс археологов в Берлине, посвященный 100-летию Немецкого археологического института. Но в СССР начинается «великий перелом», и под предлогом срочной музейной работы П. Рау в Германию не выпускают. Доклад, подготовленный им, был зачитан на конгрессе, П. Рау получил диплом члена-корреспондента Немецкого археологического института. Весной 1929 г. в связи с переходом Г. Дингеса на работу в Немпединститут, П. Рау назначается директором Центрального музея. Переполненный новыми планами, он делает попытку восстановиться в университете. Профессор Г. Дингес, став проректором Немпединститута, приглашает П. Рау занять должность доцента. Но в январе 1930 г. Г. Дингес был арестован. П. Рау, как ближайший друг и сподвижник, оказался под надзором органов НКВД. Началась травля ученого со стороны нового ректора института, появляется газетная статья, называющая всю его работу, которой он посвятил жизнь «прямым вредительством». Все это означало скорый арест. Не выдержав начавшейся травли, летом 1930 г. П. Рау покончил жизнь самоубийством. Могила его не сохранилась.
Ответов - 1
Наталия: О литературе российских немцев Особенность литературы российских немцев (именно особенность, а не уникальность, ибо в схожей ситуации пребывают литературы еще некоторых народов) заключается в том, что существует и развивается она как бы в двух языковых пространствах: немецком и русском. Но так было не всегда. Вплоть до Октябрьской революции, или, как теперь говорят, Октябрьского переворота 1917 года, живущие в России немецкие писатели и поэты писали исключительно по-немецки. Конечно, мне могут возразить, назвав имена Д. Фонвизина, А. Дельвига, Е. Розена, А. Фета, В. Даля, В. Кюхельбекера, Н. Греча, Е. Кульман, Л. Мея, Н. Берга, Н. Гейнце, Ф. Миллера, А. Востокова (Остенек), Е. Розена, Э. Губера, А. Эртеля, а также живших позже З. Гиппиус, Б. Пильняка (Вогау), К. Вагинова (наст. фамилия Вагенгейм), В. Фигнер, Н. Эрдмана, И. Одоевцевой (урожд. Гейнике) и других. Все верно: являясь немцами по происхождению, свои произведения они создавали в большинстве на русском языке. Но в данном случае я веду речь о литераторах, в центре внимания которых в основном были российские немцы. Так вот, принято считать, что их «праотцом» является дворянин и офицер Бернхард фон Платен (Bernhard von Platen) из Брауншвейга (по другим сведениям из Померании), направившийся в Российскую империю «за счастьем», и рассказавший о своих приключениях в пути на Волгу, незнакомых краях, трудностях и разочарованиях переселенцев, в поэме «Описание путешествия колонистов и образ жизни русских» (1766-67 гг.). К слову, этот его стихотворный отчет стал не только первым, но и последним чисто «эмигрантским» литературным произведением из написанных российскими немцами. Ни на миг не забывая свою прародину, т. е. германские княжества, объединившиеся в 1871 году в единое государство, и не отказываясь от нее, все они искренне считали Российскую империю, а позже СССР, новой родиной. Пусть не очень ласковой, зачастую жестокой, но родиной. Вот об этом их отношении, их радостях, печалях, сомнениях, праздниках, буднях и повествовали немцко-русские литераторы. Признаюсь, я не стремился найти среди них «вторых Гете с Шиллером», или «второго Пушкина». Да это и не нужно, ибо стереотип «основоположника» весьма условен и носит, как думаю, скорее политеко-патриотический нежели интеллектуальный характер. Но это, повторяю, мое личное мнение. Что же касается «крепких писателей» с «пристальным взглядом и легким пером», то они у российских немцев, конечно же, были. К примеру, Антон Шнайдер (1798-1867), Фридрих Дзирне (1835-1872), Александр Вульф (1862-1921), Август Лонзингер (1881-1953), которых собственно и считают «основоположниками литературы российских немцев». Я не случайно привел годы их жизни. Дело в том, что именно в тот период творили официально признанные основоположник украинской художественной прозы Григорий Квитка-Основьяненко (1778 – 1843), основоположник латышской поэзии Юрис Алунан (1832-64), основоположник нового грузинского языка и литературы Илья Чавчавадзе (1837-1907), основоположник письменной казахской литературы поэт Абай Кунанбаев (1845-1904), основоположник белорусской литературы поэт Франтишек Богушевич (1840-1900). И, наконец, наше, т. е. русское всё - Александр Сергеевич Пушкин (1799-1837). Кстати, всем известно, что прадеда Пушкина звали Абрам Петрович Ганнибал и был он «арапом Петра Великого», но мало кто знает, что женой этого самого арапа, т. е прабабушкой основоположника новой русской литературы, являлась немка, пасторская дочь Христина Матвеевна Шеберг. Впрочем, я несколько отвлекся. Суть же перечисленных мною имен и дат в том, что литература российских немцев зародилась одновременно с литературами других народов, населяющих Российскую империю, а позже СССР. Причем не только на немецком, но в значительной степени и на русском языке. Вспомним обрусевших Фонвизина, Дельвига, Кюхельбекера... Это ни хорошо и ни плохо, просто этот факт еще раз подтверждает не раз звучащую мысль о том, что «российские немцы являются народом, рожденным в России и рожденным Россией, а потому одним из ее коренных народов». Более 250 лет тому назад в Поволжье, Крым, на Украину, Кавказ, другие регионы по приглашению русских царей стали приезжать, создавая колонии, швабы, пруссы, силезцы, баварцы, гессенцы, эльзасцы, датчане, швейцарцы, французы, австрийцы, бельгийцы и уже там часть из них выплавились в народ, получивший название российские немцы. Невольно возникают параллели с возникшими подобным образом американцами, канадцами, бразильцами, австралийцами, аргентинцами… Написав это, представил лица политиков, всячески стремящихся избегать этой «беспокойной» для их карьер и благополучия темы. Наверняка многое бы они дали, чтобы ее вообще не было. Но она есть, и, уверяю, никуда не исчезнет. И правда о преступлении, совершенном в ХХ столетии в отношении российских немцев, становится известной все большому количеству людей. Вот уж воистину - все тайной становится явным. И происходит это в значительной степени благодаря не только историкам, труд некоторых из которых сродни работе минеров, но и писателей. Перед началом и в первые месяцы Второй мировой войны практически все литераторы из числа российских немцев были арестованы и отправлены в тюрьмы, лагеря и ссылку. Выжили единицы, но и они были сломлены, как физически, так и духовно. И потом, о возрождении какой литературы российских немцев в СССР можно было вести речь в 50-е, 60-е, да и 70-е годы, когда даже их родной язык был под запретом? Разве что ура-патриотической, с непременными элементами самобичевания и покаяния… Да, что-то в этом роде появлялось, но именно тогда, невзирая на пресс цензуры и недремлющее око «товарищей по перу» были написаны, а частью даже опубликованы произведения Доминика Гольмана, Эрнста Кончака, Гуго Вормсбехера, Герольда Бельгера, Иоганна Варкентина, Виктора Гейнца, Нелли Ваккер, Норы Пфефер, Розы Пфлюг, Виктора Кляйна, Александра Бека … А позже зазвучали имена Райнгольда Лейса, Виктора Шнитке, Константина Эрлиха, Роберта Вебера, Роберта Корна, Александра Шмидта, Анатолия Штайгера, Виктора Дизендорфа, Александра Дитца... А как не упомянуть литературоведов Бориса Петерса и Эдмунда Матера, которые сделали и, к счастью, продолжают многое делать чтобы «вызволить из забвения памяти» имена и произведения литераторов российских немцев. Кстати, именно от них я впервые узнал о «классификации российских немцев в довоенном Советском Союзе». Так, немцы, живущие на Украине, почему-то относились к категории «германских немцев», а вот живущие в Поволжье – «советских». Отсюда и раскулачивание и ликвидация национальных районов, школ, институтов, газет, издательств на Украине началась на десять лет раньше, чем в Поволжье. Соответственно, и к «обезвреживанию» интеллектуалов, прежде всего писателей и журналистов, там приступили тоже раньше. К 1956 году практически все они сгинули в тюрьмах и ссылке, а любые воспоминания о них, сохранившиеся в архивах и библиотеках, постарались превратить в пыль. … Большинство из названных мною литераторов писали и пишут в основном по-русски. Да и аудитория, читающих их немцев, в большинстве тоже была и остается русскоязычной. Почему так произошло, объяснять, надеюсь, не стоит, тем боле стыдиться этого. Ведь недаром знаменитый французский шансонье и одновременно великий патриот Армении Шарль Азнавур однажды сказал: «Армянин - это не тот, кто говорит по-армянски, а тот, кто помогает Армении». Тем более не важно, на каком языке звучит правда, важно, что она звучит, и продолжает звучать из уст российских немцев-писателей, но теперь все больше на немецком языке. Прежде всего, я имею в виду, конечно же, мемуарную литературу жертв репрессий и массовой депортации. Это книги Эдуарда Беккера, Вячеслава Майера, Лео Германа, Иосифа Шлейхера, Андреаса Обердерфера, Александра Приба, Георга Гааба, Антонины Шнайдер-Стремяковой, Валентины Раймер, Герхарда Гамма, Франца Гардера, Вили Мунтаниола, Георга Гааба и других авторов. «Прозой жизни» назвал ее историк д-р Виктор Кригер. Но в этой «прозе» огромный пласт десятилетиями предаваемой забвению, практически неизученной «повседневной жизни» российских немцев в условиях тотального террора, трудармии, запретов на профессию, образование, родной язык, религию... За последние двадцать лет (начиная с конца 80-х прошлого века) только в Германии опубликовано порядка 300 (!) книг мемуаров людей прошедших ГУЛАГ, спецкомендатуру, поработавших в арестантской робе за колючкой «ударных строек коммунизма»: заводах, шахтах и рудниках Сибири, Казахстана, Урала, Дальнего Востока, Центральной Азии… Около 80 книг воспоминаний вышло в российских издательствах. В подавляющем большинстве все они изданы незначительными тиражами и за счет авторов. Но примечательно вовсе не это, а то, что большая германская пресса, телевидение, радио, так живо откликающиеся на даже малую человеческую боль и судьбу, какого-нибудь Богом забытого племени обитающего где-нибудь в Африке или обнародование еще одного малозначительного факта из «бесконечной череды преступлений» несостоявшегося «третьего рейха», этого не замечает. Упорно замалчивает эту литературу и российская критика, пресса, телевидение. Конечно, большинство воспоминаний российских немцев написаны простым, «бесхитростным» слогом, но ведь содержат они воистину уникальные свидетельства, документы, наблюдения. Хотя, может быть, именно это как раз и отпугивает современных толкователей нашей недавней истории, т. к. напрочь разрушают упорно эксплуатируемые ими неолиберальные концепции «добра и зла»? Впрочем, не будем отчаиваться, впадая в уныние, тем более не будем считать мемуаристку бессмысленным занятием, а обнадежим себя мыслью, что пресса и критики рано или поздно (лучше, конечно, рано) обратят на нее внимание. Для чего? В том числе и для того, чтобы сместить вектор существующего в ФРГ общественного мнения в отношении российских немцев, их истории, нынешней жизни, восприятия России, с оставшимися там могилами предков и друзьями, и Германии, которую они упорно считают новой-старой Родиной. Даже в том случае, если пишут они, а порой и думают исключительно по-русски. Литература российских немцев всегда находилась под сильным влиянием русской и немецкой литератур, но так ими (к счастью!) и не ассимилирована, сохранив самобытность и своеобразие. Но именно благодаря этому влиянию в нашем сравнительно небольшом народе, который последние сто лет «постоянно в пути», на рубеже XX и XXI столетий появился ряд очень ярких, самобытных авторов: Александр Резер, Виктор Штрек, Игорь Гергенредер, Вальдемар Эйснер, Сергей Герман, Райнгольд Шульц. В ноябре 2007 г. в Москве прошел первый международный Конгресс писателей русского зарубежья. На его пленарных заседаниях в кругу прочего зашла речь о том, кем является литератор, живущий, допустим, во Франции или Германии, пишущий по-русски, но не русский по национальности? Мнения разделились, но все без исключения 12 российских немцев, принявших участие в конгрессе, единодушно сошлись во мнении, что остальные могут считать себя кем угодно, а вот они исключительно - российские немцы. И это при том, что особой дружбы и мира между ними не наблюдалось, что придерживались они порой диаметрально противоположных политических взглядов, по-разному оценивали пути развития литературы, трактовали историю, и вообще были в отношении друг друга весьма ершисты. Собрал их в одну делегацию, организовав поездку, председатель Берлинского интеграционного совета немцев из России Александр Крейк, к слову, сам литератором не являющийся и, вероятно, именно поэтому сумевший на время примирить непримиримых. В ходе упомянутой дискуссии, вспоминаю, прозвучал вопрос: «Но если вы не считаете себя русскими писателями, значит вы - немецкие писатели?», на что также живущий в Берлине писатель Александр Резер ответил: «Нет, мы – российско-немецкие писатели». И, выдержав паузу, добавил: «Как ни парадоксально это звучит». Хотя, что здесь «парадоксального»? Ведь, если есть народ, то у него должна быть и литература. Но вот общепризнанной, т. е. интернациональной, она может стать только в случае, если является истинно национальной. Примеров тому масса. Вспомним того же Достоевского, Гете, Шиллера, Шекспира, Чехова, Шалом Алейхема, Диккенса, Дюма, Мопассана … Все они очень национальны, и именно поэтому их произведениям неведомы ни границы, ни языковые барьеры. Сегодня, после долгих заморозков, литература российских немцев постепенно оживает. Но вот на каком языке будет написан (или уже написан?) роман, повесть, поэма, что «вселенски прославит» автора и его народ, утверждать не берусь. Может быть, на немецком, а может, на русском? Вот, пожалуй, и все, если кратко, что я хотел сказать о литературе российских немцев. Ну а в заключение несколько слов о «странном» и «загадочном». Собственно, поводом к написанию этой статьи для меня явилась энциклопедия «Немцы России» - «самого полного, обстоятельного и подробного труда по истории народа, из когда-либо публиковавшихся на русском языке» (Немцы России. Энциклопедия. М., 1999, Т.1. стр. 822; М., 2004, Т.2. Стр. 747; М.2007. Т.3. Стр. 893.). Итак, захотелось мне почитать что-либо серьезное и фундаментальное о писателях и литературе российских немцев. Достаю с полки второй том, открываю на букве «Л», и вижу сноску: «Литература, см. Художественная литература». Раскрываю третий том на букве «Х», а там - ничего, в смысле о литературе ни слова. Поудивлявшись, навожу справки, и выясняю, что вообще-то разыскиваемая мною статья была подготовлена одним уважаемым профессором, но редакционная коллегия ее зарубила – не понравилась. Конечно, можно было заказать другому автору, но не то забыли, не то опоздали, не то профессора, которого отвергли, обижать не захотели. Несомненно, грустно, но с другой стороны для работающих в жанре юмористической прозы Александра Резера или Райнгольда Шульца – этот факт просто подарок судьбы. Оттянуться, как говорится, могут по полной программе. Тем более что есть на ком и за что. Александр ФИТЦ, официальный представитель МФРП в Германии Мюнхен
полная версия страницы